– Оружие? – догадался Ураев.
– И датчики МЛ-полей. Я не специалист, но когда ты сказал, что это оружие стоит ненамного дороже серийного образца, я заподозрил неладное. Его стоимость должна быть на порядок выше названной тобой суммы. Опять же, эти странные датчики… Одним словом, у меня появилось множество вопросов. Во-первых, тот, кто изготовил это оружие, держал в уме трагические события, имевшие место в мае и августе сего года. В этом у меня нет сомнений. Согласись, оно предназначено не для охоты на обычных людей, для этого оно слишком дорого обходится. Оно предназначено для борьбы с существами, способными беспрепятственно проникать в охраняемый как зеница ока бункер, убивать столь необычным способом и затем бесследно исчезать, не оставляя после себя никаких следов. Во-вторых, те, кто позаботился о датчиках и таком оружии, уже давно знают о таинственных существах, этих демонах-невидимках, – ведь для изготовления подобных вещей нужны новые технологии и подготовленные специалисты, другими словами, нужны время и деньги. Большие деньги, иначе приготовления трудно будет сохранить в тайне. Должна существовать организация, причем очень мощная и хорошо законспирированная организация, которая с соблюдением всех предосторожностей готовится к сражению. Я поставил галочку и назвал ее организацией номер один. Сложив два и два, я понял, что эта организация работает на Авторитета, вернее, он сам ее создал. Но опять же, эту догадку следовало подкрепить доказательствами. Третье. Эта организация доверила Феликсу Ураеву бесценное оборудование. Не будем же мы всерьез принимать названные тобой суммы? Откуда такая щедрость? И почему Феликс Ураев, такой умный и осторожный парень, изменил самому себе, когда речь шла об этих датчиках и оружии? Впрочем, не буду продолжать этот ряд. Ты понимаешь, к чему я клоню.
– Ты сам сказал, это всего лишь гипотеза, – заметил Ураев. – У тебя не было никаких доказательств.
– У меня их и сейчас нет, – с невозмутимым видом заявил Романцев. – Их нет ни у кого. Их нет даже у Стоуна. Тебя хорошо прикрывают, Феликс. Если бы не этот едва заметный промах…
– Ты взял меня на пушку? – нахмурился Ураев.
– Нет, Феликс, конечно, нет, – Романцев успокаивающе похлопал друга по плечу. – Успокойся. Когда я говорю, что у меня нет прямых доказательств, это правда. Зато я позаботился собрать массу косвенных, которые помогли мне ответить на вопросы: кто ты и с кем ты? Знаешь, в чем разница между мной и Стоуном? В конечном итоге, за что он меня так ценит?
Ураев поскреб подбородок и вопросительно посмотрел на Романцева.
– Все очень просто, Феликс. Стоун, при всех его многочисленных талантах и достоинствах, – холодный трезвый рационалист. Он не признает эмоций, только голые факты. В его логическом мышлении участвует только рассудок, и ничего более. В этом заключается его слабость. Я больше доверяю тому, что называют сердцем или душой. В некоторых случаях я заменяю недостающие факты воображением, хотя это тягчайший грех для аналитиков. Стоун не только блестящий практик, он к тому же и незаурядный мыслитель, его идеи глубоки и тщательно проработаны. Но он трезвый прагматик и яростный материалист. Когда Стоун в своих поисках доходит до определенной черты – назовем ее границей реальности, – он упирается в непреодолимую стену. Все, что находится за этой стеной, для него не существует. Он вообще не верит, что там может что-либо существовать. Меня эта стена не остановит. Я готов путешествовать и по ту сторону реальности, даже когда исчезает почва под ногами. Я доверяю в первую очередь сердцу, душе, интуиции, и лишь во вторую – фактам.
– Эта твоя особенность может нам сейчас пригодиться, – заметил Ураев. – У меня такое впечатление, что мы уже давно вышли за границы реальности.
– Я вижу, ты меня правильно понял, – обрадовался Романцев. – Стоун никогда не согласится признать, что в мире есть вещи, недоступные для его ума. Он меряет этого человека – речь идет об Авторитете – на свой аршин и пытается победить его в игре, правила которой он никогда не сможет понять. Ему этого не дано. Стоун не верит ни в Бога, ни в Дьявола и скорее всего не поверит собственным глазам, даже если кто-либо из этих важных персон соизволит нанести ему визит.
Романцев подождал, пока Ураев сходит за новой порцией кофе, и продолжил свой рассказ.
– Я говорил об интуиции и косвенных доказательствах. Так вот, у меня появилась идея, как проверить Феликса Ураева и заодно разжиться новыми фактами. Но тут некстати вышла накладка, и мне пришлось обнажить оружие. Помнишь, тот эпизод с таблетками?
– Как же, – пробормотал Ураев. – Мне стыдно. Надо же так лопухнуться!