— Чего раздумываешь — езжай, москвичка!.. — сказала Вера Савельевна, она так и не добралась до ворот и теперь плыла обратно.
Вика протянула обе руки и в тот же миг взлетела в машину.
— Я говорил тебе, что Жора — настоящий человек.
Вика обомлела. Это сказал Костя — он был рядом.
— Если бы я знала, что ты здесь, я бы ни за что не села, — отозвалась Вика и отвернулась.
— Да? — сказал Костя и умолк, в очередной раз у него не хватило слов.
Вечером Викина мама стояла у ворот и ждала возвращения дочери из рощи. От ворот были видны шоссе, пыльные тополи над кюветом, темная полоска рощи, проселок, убегающий туда. И машины и тачанки должны были показаться оттуда. Потом взвилось облако пыли — оно было белым и круглым, подкрашенное с одного бока светом автомобильных фар.
Машины теперь шли по Набережной, а вместе с ними — песни, запахи чобра, полыни, полевых цветов, свежесть Кубани и голоса, голоса, еще не остывшие от вина и полуденного солнца. Викина мама улыбалась и искала глазами дочь, но Вики не было. Ее не оказалось, когда вернулись тачанки. Викина мама затревожилась и перешла дорогу. Двор Жоры все еще был полон народу. «Вика!.. Вика, где ты?..» — кричала мама, но никто не подал голоса в ответ. Викина мама вернулась к себе.
— Что делать? — крикнула она издали Вере Савельевне, которая доедала на террасе очередную дыню. — Вика не вернулась из рощи...
— Я сейчас сойду, — сказала Вера Савельевна, сказала так, будто бы ждала этих слов Викиной мамы, чтобы сойти с веранды.
Викина мама стояла внизу, а Вера Савельевна спускалась. Ее башмаки, подбитые гвоздями, немилосердно гремели, было такое ощущение, что сам гром опускается с неба на сухую, истомленную жарой землю по деревянным ступеням, — Вера Савельевна очень спешила. Наконец она сошла вниз и подплыла к скамье. Она опустилась на скамью и положила ладонь на свободное место рядом с собой — она задыхалась, и ей трудно было говорить.
— Это же счастье, когда тебя крадет любимый человок... — наконец произнесла Вера Савельевна, отдышавшись, и уставилась на Викину маму.
— Разумеется, — ответила Викина мама и строго посмотрела на Веру Савельевну. — Да не хотите ли вы сказать, что мою Вику украли? — Она смотрела на Веру Савельевну, нет, не строго, она смотрела на нее с ненавистью. — Кто украл мою дочь?..
Вера Савельевна улыбнулась.
— Деспот Костя и... увез на паровозе... — сказала Вера Савельевна.
— Что вы сказали? — переспросила Викина мама — она не хотела верить своим ушам.
— На паровозе... Сегодня вечером, — пояснила Вера Савельевна.
Было тихо, очень тихо, только под кручей бодрствовала Кубань.
ВЕГА
Андрей издали увидел брата. Тот стоял у вагона и как-то жалостливо смотрел по сторонам, отыскивая Андрея. «Вот подожду еще минуту и вернусь в поезд», — точно говорил он.
— Владя... Владик! — крикнул Андрей.
Владислав поправил очки и раскрыл рот, да, взял и раскрыл рот, как делал это в детстве. Прямо перед ним, через рельсы, стоял авиационный капитан, странно схожий с братом Андреем, только немыслимо надраенный. Владик пошел ему навстречу. Он шел, осторожно переступая через рельсы. Он шел долго, пока не угодил в клешни брата, — ему стало не по себе.
— Ты чего... так... надушился? — сказал он, отбиваясь.
— Да это... Капа! — засмеялся Андрей, не скрывая радости. Крупные зерна пота вдруг выступили у Владика на лбу.
— Капа!..
— Да... а что?
Но Владик ничего не ответил, только поправил очки и взглянул себе под ноги. Бежали тучи (дождь только что пропел) и отражались в лужицах.
Андрей достал из кармана кожаное сердечко и выпростал на ладонь никелированный ключик.
— Жаль, шоссе не просохло, а то бы домчал тебя минут за десять... — сказал он и подбросил ключик, тот сверкнул на солнце и упал на ладонь.
— Значит, купил все-таки? — сказал Владик и указал глазами на «Москвича», что стоял в стороне.
Андрей улыбнулся — ему приятен был этот вопрос.
— Да, Капка... упросила, — он все еще улыбался. — Знаешь, она у меня любит... щегольнуть...
Владик вздохнул.
— Щегольнуть? Она все еще носит эти юбки «растопырочки»? — спросил Владислав и осекся — как это он решился спросить брата об этом.
— «Растопырочки»? — Андрей рассмеялся. — «Не подходите близко, а то сомнете!» А сама: «Подойдите, подойдите!» — У него определенно было хорошее настроение сегодня, а может, Владик сообщил ему такое настроение своим приездом... Приездом или этими вопросами о жене, которую брат любил больше жизни. — Да, она носит юбки «растопырочки», — старался продлить этот разговор Андрей, теперь уже по своей воле. — Носит... хотя пора уже перестать носить...