— Вы же умерли! И почему ваш брат, и… и… — бывший директор с лёгкой полуулыбкой помахал рукой.
— Тише-тише. Ты хочешь узнать, как я вернулся? Видишь ли… ты наверняка слышал о крестражах. Это тёмная магия, разделяющая душу на части и помещающая одну часть в предмет… или живое существо.
— И вы…
— Нет! Нет, что ты. Ты верно помнишь, как в меня в битве при Хогвартсе попала Авада Кедавра? Я выжил лишь чудом. Это заклятие пережгло мне множество магических каналов, даже с помощью моего друга Фоукса, — названный взлетел Дамблдору на плечо и был почёсан за ушком, — я бы не прожил долго. Отправляясь в Министерство, я знал, что не переживу сражение.
— Но всё равно…
— Подождите, мистер Уизли. Видите ли, когда Авада Кедавра попала в меня, она почти выбила мою душу из тела, но не до конца. Позже Фоукс вернул меня на несколько часов, в Министерстве он забрал мою улетающую сущность и хранил в себе, ища готового отдать мне своё тело. Горько это говорить, но мой брат, Аберфорт, после гибели нашей сестры, в которой он винит себя, давно сломался. Фоукс знал это и… предложил Аберфорту отдать своё тело мне. В какой-то мере мой брат был жив лишь из-за того, что ждал этого момента. Он уже хотел совершить самоубийство пару лет назад, но я сумел его отговорить.
— Мне казалось, он сопротивлялся…
— Пока Фоукс не передал ему, что пытается сделать. Затем ведь он прекратил, верно?
— Да. Получается, вы снова с нами! Профессор, произошло слишком многое, вы очень много упустили! Мне столько нужно рассказать вам!
— Тише, Рональд, давай насладимся неспешной беседой за чашкой этого замечательного чая. Возможно время и торопит нас, но не настолько же?
— А? Да, хорошо!..
С Гермионой отношения потихоньку наладились до приятельского уровня. Не сказать, что мы вот прям стали снова друзьями, но общались часто, да и вообще прилично так вместе времени проводили, вспоминали недолгие годы совместной учёбы в Хогвартсе, делились произошедшим после… Конечно, только то, что незачем было скрывать. Свои тайны и мелкие секреты никто даже и не думал открывать, а уж тем более раскрывать душу.
Примерно уяснив ситуацию, когда она окончательно устаканилась внутри Хогвартской долины, Гермиона окончательно решила осесть тут, вступив в стройные, но пока достаточно редкие ряды целителей маленького государства в государстве. Салазар ещё в самом начале, летом, проработал вопрос с колдомедиками, заявив, что живущие вне Долины здесь заниматься целительством на постоянной основе не имеют права, поэтому из всех врачей у нас имелась лишь мадам Помфри, Гермиона, которая сумела сдать на младшего целителя, а также трое, переманенные Малфоем. Впрочем, маги вообще нечасто болеют и ещё реже обращаются за медпомощью: зелья решают многое. А уж когда вернулась с того света Хельга, даже теоретически недостатка в колдомедиках у нас быть не могло.
Внешний мир бурлил непрестанно. Только успокоившиеся более-менее маглы оказались под новым магическим ударом: на этот раз — Париж. Кто-то особо умный или наоборот перенял эстафету Воландеморта, устроив новое сожжение людей адским пламенем. Это ещё можно было бы скрыть, но, как выяснилось, сие дело проводилось лишь для привлечения внимания камер, после чего пока ещё неизвестный, но активно разыскиваемый злодей-революционер прямо под прицелом объективов устроил целое представление. Пожалуй, существование магического мира становится сложно скрывать, когда за какие-то секунды ясное голубое небо чернеет, собирается в огромное лицо и несётся прямо на Эйфелеву Башню, превращая конструкцию, ставшую лицом Французской столицы, в груду металла. “Весьма экстраординарно, но эффектно и в данном случае эффективно…” — весьма точно заметил, когда узнал об этом случае, Слизерин.
— Этот неизвестный практически никого не убил, где же тут эффективность? — пророкотал Моуди.
— А он себе таких целей и не ставил… чтобы убить много маглов, достаточно притащить в город голодного дракона. Мне почему-то кажется, что маг, способный на то, что мы только что видели в иллюзии, справится с такой задачей.
— Зачем так извращаться? — удивилась Леди Рейвенкло. — Есть и более простые способы. Инферналы, проклятия, распылённые яды…
— Это не отменяет того факта, что данный чародей очень желает нарушить Статут секретности. Более того, он желает, чтобы маги вышли из тени в качестве эдакой страшилки, злых колдунов, в качестве… врагов.
— А он разве УЖЕ не добился своего? — удивился я.
— Нет, Гарри, ты просто не представляешь себе, на что способны магловские спецслужбы в связке с обливиэйторами…
До нас новость дошла всего спустя пару десятков минут после случившегося, поэтому ещё рано было судить о последствиях. Как выяснилось позже, Слизерин был прав. Видимо, после смерти британской королевы все уже были наготове. Воды забвения, распылённые по всему городу… я прям офигел. Париж — город-миллионник, а не какая-то там деревня или Нью-Йорк двадцатых годов, в котором как-то тоже пришлось стирать всем память. Полностью, конечно, ничего не скрыть, но, как выяснилось, устраивать спецэффекты и снимать красивые картины умеет не только Голливуд. Кстати, по поводу Голливуда, то он как раз закончил монтировать картину о прошлых событиях ещё на островах. В новом фильме как раз рассказывалась “правильная” история массовой истерии.
— Ну здравствуй… Билл, — хмуро произнёс я. Всё-таки была у меня надежда, что наша щекотливая ситуация развяжется сама собой ввиду смерти бывшего друга от предсмертного проклятия Тёмного Лорда.
— И тебе не хворать, — спокойно кивнул он. — Ты, видимо, гадаешь, зачем я пришёл? У меня появилось желание присоединиться к вашему анклаву, — я от такой наглости даже прифигел чуток.
— Ты сейчас серьёзно считаешь, что после твоего предательства…
— У меня были причины, ты знаешь, какие. К тому же, я ведь не отказываюсь от непреложного обета, — Билл прям руками развёл в знак своей невинности. — А если честно, Гарри, то теперь я лучше тебя понимаю…
— Я не желаю восстанавливать наши старые отношения. Не сейчас и не в ближайший десяток лет. Что касается остального, то поступай на общих условиях: я не стану ни помогать, ни мешать.
Помешать очень хотелось, только вот было несколько нюансов. Самый первый и важный: я не Слизерин и не Годрик. Хогвартский Анклав — это их территория. Да, они неплохо ко мне относятся, я ученик всех четырёх Основателей, но так или иначе я не во главе всей организации, более того, даже не близко к главе. Я в первую очередь имею здесь своё влияние как ученик Основателей, а уже во вторую — как талантливый и сильный маг. Да, меня многие хотят заполучить, и вообще… но без Основателей я никто и звать меня никак. Просто весьма сильный одиночка. Это как до воскрешения Салазара, когда любой кому не лень обвинял меня во всех смертных грехах, объявляли преступником, тёмным магом… а когда появились Основатели, то вдруг бац — и обвинения сняты.
Билл же весьма талантливый маг, более того, вероятность его неблагонадёжности исключается непреложным обетом, а значит любые палки в колёса, которые я ему стану вставлять, будут именно из-за моей личной неприязни. Личной, а не какой-нибудь ещё. И вот теперь следует вывод, что если личная неприязнь того же Слизерина ещё может служить поводом к тому, чтобы послать подальше мага, в ближайшие лет десять имеющего все шансы выйти на уровень Лорда Магии, то из-за моей личной неприязни это невозможно. Нет, если я попрошу, то мне не откажут и пошлют Билла, только вот мой авторитет в глазах учителей упадёт, а такого мне не хочется. С другой стороны, его действия я могу понять, а потому отношусь к нему хоть и неприязненно, однако и без ненависти. Просто постараюсь с ним не встречаться.
Разговаривать дальше с бывшим другом я не желал, а потому просто исчез с места встречи. Впрочем, Билл появился в Долине весьма быстро, хоть и был почти незаметен. После последнего случая обвинения с него успели снять. Насколько мне стало известно позже, во время событий в Париже, здесь, в Англии, всех Вейлов кроме него нашли мёртвыми в полном составе. Тёмная история, но мне было почти плевать: куда там Билл вляпался, меня не волновало. В спину он не ударит: не просто так обет приносил.