– Изя, сделай лицо попроще, а то ты сейчас похож на курчавого Пьеро!
– Чё это?
В какой-то момент я будто отошел в сторонку. Вслушался в веселый гомон на некогда тихой дачке, вгляделся в радостную и бестолковую суету, где озорство вдруг перерастало в симпатию, а мимолетный взгляд надолго лишал покоя. Шесть соток, скучно разлинованных на грядки и клумбы, бурлили юной энергией, неясными, но волнующими позывами.
– Да никуда я не поеду, – вырвалось у меня. – Нужна мне ваша физматшкола… Мне и здесь хорошо!
– Куда не поедешь? – пропыхтел Дэнчик, бредя от сортирной будки напрямую, сквозь строй разросшихся вишен. Деревца стегали его гнуткими ветвями.
– Да это… так, – я неловко покрутил кистью в воздухе, – мысли вслух.
– А‑а… – Корнеев сунул руки в карманы кургузого пиджачка, тут же торопливо вынул их, нервно-зябко потер ладони. – Слушай… Я чего спросить хотел…
– Нравишься ли ты Ирме? – Улыбка сама запросилась на мои губы.
– Не-е! – Дэн замотал модными лохмами. – Я сам у нее спрошу. Когда-нибудь. Скоро. Ты… Ну-у… Запиши меня в этот ваш Центр! – Он торопливо уточнил: – Я не из-за Ирмы! Ну, не только из-за нее…
Подумав, я сказал:
– Давай сразу после каникул. Соберемся всем гамузом, побалакаем.
– Ага! – обрадовался Дэнчик.
Тут из общего гвалта выделился заливистый смех Вайткуте, и голова моего визави повернулась, как флюгер.
– Лю-юди! – разнесся Ритин голос. – Садитесь жрать, пожалуйста!
– Пошли.
– Побежали!
Наперегонки с голодающими, я захватил табурет во главе самодельного стола. Эдик с таинственным видом достал бутыль темно-бордового вина и разлил по бокалам, кружкам, стаканам да чашкам.
– Всем понемножку… – обольщающе тянул виночерпий. – По глоточку…
А доски гнулись от бесхитростной снеди!
Миски с оливье и селедкой под шубой соседствовали с жареной домашней колбасой. Посередке, в щербатой супнице, настаивался красно-янтарный борщ. Светилось белым и отливало розовым тонко нарезанное, дивно пахнущее сало. Еще теплые, пирожки разморенно выгибали гребнистые спинки.
– Так. – Грея чашку в ладонях, Настя беспокойно осмотрелась. – А кто скажет тост?
– Я, – встала Рита, держа граненый стакан с вином, что просвечивало темным рубином, тая огонек в глубине.
Инна, сидевшая рядом со мной, беспокойно обернулась и положила мне руку на колено, словно боясь, что уведут ее «куклёнка».
Сулима оглядела всех, спокойно дожидаясь тишины, а когда зазвенело полнейшее безмолвие, неторопливо начала, не сводя с меня черных затягивающих глаз:
– Ровно год назад мы собрались у тебя, Миша, и с того дня все стало меняться к лучшему – и в твоей жизни, и в моей… У Светланы и Маши, у Инны… Ну, ладно, без имен! М‑м… – Она призадумалась. – Мы стали немного другими, потому что иным стал ты сам. Или был? – По Ритиным губам скользнула озорная улыбка. – Неисчислимая куча народу не сделает за всю свою жизнь столько, сколько тебе удалось… совершить, да, именно совершить за один этот год. И я желаю тебе расти и дальше, меняться самому и менять нас! За тебя, Мишечка!
– За тебя! – облегченно воскликнула Инна.
– За тебя! За тебя! – зашумела вся наша большая компания.
Сошлись сосуды, звеня и клацая, я чокнулся с Инной, дотянулся до Альбинки и Насти. Вино – густое, терпкое, пахучее! – как будто миновало желудок, сразу растекаясь по венам, грея, веселя и отпуская на волю.
Изнуренные долгой бескормицей, одноклассники набросились на холодное и горячее без разбору, уплетая кулинарные изыски под свежий воздух и дружеские подначки. Уютная сытость пришла не скоро…
– Мон шер Мишель, – томно воззвал Зенков, ложкой ковыряя теплый еще, поджаристый биточек, – научно-техническое творчество молодежи увядает и чахнет, как «прощальная краса».
– Во‑во! – поддакнул Андрей. – Цели нет.
Вдумчиво дожевав пирожок-кныш, я мотнул головой.
– Нам сейчас не цель нужна, а известность. Прислушиваются к тем, о ком говорят. – Я смолк с ощущением, что важная мысль вильнула хвостом и ушла в глубину. – Есть одна идейка… Стоп. А вы чего? Где инициатива снизу?
– Так мы завсегда! – преданно вытаращился Дюха. – И вообще…
– Мон шер Андрэ, всегда завидовал твоему умению емко и ясно выражаться! А какая идейка?
– Электронная почта. – Я на пальцах объяснил друзьям, что за зверь E‑mail, а по улице, словно контраста ради, прошествовала худощавая старуха с крючковатым носом и вечно поджатыми губами. Закутанная во все черное, она плыла зловещим «дореволюционным» пугалом, бросая на нас недобрые взгляды.
– Чё за ведьма? – громко прошептал Изя.