Несмотря на дежурную стандартизированную обстановку корпуса оказались мы во вполне комфортном трехкомнатном номере — наверное, его можно было бы назвать люксом. Мартин расположился на страже в гостиной, мы с Ребеккой прошли в огромную спальню. Здесь графиня помогла мне раздеться и уложила в постель, угостив двумя таблетками: снотворным и обезболивающим.
Действие анестезии давно прошло — вся правая сторона лица у меня горела и пульсировала мучительной болью. Последние часы – с учетом шока после схватки на яхте, перенесенной смерти, отклика ран на шее, спине и последствий операции, я воспринимал происходящее как тяжелый вязкий мультфильм с задерживающейся картинкой — поэтому на широкую кровать буквально рухнул, не в силах лишний раз пошевелиться.
И неимоверных трудов мне стоило справиться с усталостью и не заснуть. Если бы не саднили глубокие порезы под бинтами и не горело болью лицо, остаться в состоянии бодрствования не получилось бы. В тот момент, когда Ребекка начала ровно дышать, я с неимоверным усилием сквозь пелену усталости и накатывающий сон приподнялся. Выплюнул на ладонь таблетки, которые зажал между зубов, чтобы не растворялись -- и, положив два белых кругляшка на тумбочку, присел.
Еще раз оглянулся на Ребекку. Графиня забылась беспокойным сном – дышала прерывисто, лоб ее покрывали мелкие бисеринки пота, одеяло было откинуто в сторону. Аккуратно вытерев такой беззащитной сейчас девушке пот со лба, я прикрыл ее невесомой простыней и вышел в соседнюю комнату. Здесь встал в центре на белой пушистой шкуре и, закрыв глаза, задышал ровно и глубоко.
Сосредоточившись лишь на дыхании, отстранился от боли – пульсирующей под бинтами на спине и шее, неприятного зуда и жжения на правой стороне лица. Не обращая внимания на тяжелую, тянущую слабость утомления, представил невероятно далекий, но навсегда отпечатавшийся в памяти свой первый летний рассвет на берегу подернутой дымкой реки. Глубокий вдох, выдох – мыслей больше не было, лишь картина родного края стояла перед внутренним взором.
В тот момент, когда прикрыл глаза, разводя руки в стороны, почувствовал на ладонях тепло сконцентрированной в жидком пламени энергии. Сделав очередной глубокий вдох, начал одновременно сжимать кулаки – медленно и аккуратно. Приятная теплота, становясь все горячее, постепенно обволакивая кисти, потекла выше по предплечьям – в этот раз все происходило не так топорно, как совсем недавно на яхте.
Видимо, от внутреннего удовлетворения у меня не получилось полностью отрешиться от всего суетного – поэтому наполнившая меня энергия в какой-то миг вдруг вспыхнула внутри опаляющим жаром. Кости рук, ключицы, верхняя часть позвоночника превратились в раскаленные штыри, а меня словно выстрелило вверх катапультой. Все тело по ощущениям перекрутило, заворачивая в невиданный узел на разрыв мышц, каждую клеточку кожи словно прижимала к земле неимоверная тяжесть, давлению которой изнутри сопротивлялся опаляющий жар. Из последних сил открыв рот в едва слышном сиплом крике, я распахнул невидящий глаз, и тут же будто на неимоверной скорости влетел в бетонную стену. Встряхнувший меня удар по ощущениям был такой, что казалось, сейчас превращусь в мешок кровавой биомассы с месивом переломанных костей. От мучительной боли меня спасло только блаженное беспамятство.
Густую темноту разогнал первый утренний луч. Открыв глаз, я увидел перед собой густой белый мех шкуры, на которой и лежал, скрючившись в неудобной позе – как упал вчера поздно вечером. Нос практически сразу защекотало – и, не выдержав, я громко чихнул. Моментально почувствовал пробуждение Ребекки – ее эмоции были такими яркими, что ощущал их все сильнее и сильнее, несмотря на расстояние.
С наслаждением потянувшись, ощущая приятную тяжесть разгоняемой в затекших мышцах крови, приподнялся. И встретился взглядом с графиней. Ребекка, не обнаружив меня, выбежала в комнату. Не одеваясь – в полупрозрачной ночной рубашке, в которой спала. Мгновенно оказавшись рядом, графиня помогла мне подняться – и через пару минут я искренне попросил у нее прощения за самодеятельность, чувствуя ее переживания и беспокойство.
– Прошу тебя, не делай так больше, – ограничилась графиня фразой, закрывая произошедшее – но сказано это было так, что в ее голосе явно послышался металл.
Извиняясь, я кивнул и прислушался к себе. Состояние было удивительно бодрое –ничего не болело, слабость и усталость исчезли. Донимало только то, что раны под повязками дико чесались. До такой степени, что хотелось сорвать бинты и просто соскребать кожу вместе с подживающей коростой. Когда начал тереть прямо через повязки, Ребекка сделала мне замечание – прозрачно намекнув, что я не животное какое-то, чтобы потакать мелким неудобствам и не иметь силы воли перетерпеть. Было обидно услышать подобное, но пробовать чесаться я перестал.
Ребекка же, позвонив кому-то, попросила бригаду медиков прийти на перевязку пораньше. С их появлением нас с графиней ожидал сюрприз. Несколько озадаченная бригада – из-за того, что перевязка не потребовалась – удалилась, едва сняв бинты, а мы с Ребеккой уселись рядом. Она смотрела на меня, а я на зеркало, откуда взирало удивительно знакомое лицо.
Давно себя не видел. В новых мирах зеркала не распространены – поэтому осматриваешь себя чаще через окно интерфейса. Здесь же я сам начал избегать отражений.
И сейчас, вглядываясь в чуть осунувшееся лицо, испытывал смешанные чувства. Вся правая сторона была покрыта яркими красными пятнами – хотя кожа выглядела абсолютно здоровой. Отсутствовали как старые шрамы от пуль Тарасова, так и следы операции – все исчезло, как не бывало.
Два разных глаза – родной черный, почти коричневый, и изумрудно зеленый смотрелись на лице странно. Но мне теперь с этим жить – привыкну. Надо только тренироваться поворачивать голову вместе со взглядом – чтобы не так сильно было заметно, что глаз искусственный.
На спине и шее шрамы остались – широкие белые полосы, вокруг которых густо багровели пятна, идентичные тем, что были на лице. Когда порывался почесаться, был остановлен взглядом Ребекки. Мысленно согласившись с графиней, оторвался в ванной комнате под душем – скребя зудящие места так, что, казалось вот-вот сдеру кожу.
Обсуждать мое удивительное восстановление с Ребеккой мы не стали – я лишь кратко рассказал о ночном эксперименте за завтраком. Переодевшись, направились на выход – Ребекка намекнула, что сейчас нам предстоит важная встреча.