Но колбаса колбасой, а я все же думаю о литературе. Может быть, и она нуждается в чем-то подобном? Как-то в метро извлекаю из портфеля свежий номер «Нового мира», в котором печатаюсь почти тридцать лет, а уж читателем которому прихожусь сызмальства. И вдруг слышу вопрос от гражданина, сидящего рядом: «А что, он все еще выходит?» Отвечаю строго и коротко: да, выходит. Собеседник, однако, не унимается и начинает расспрашивать: как и где теперь этот журнал можно приобрести. Приходится пускаться в подробные разъяснения: поезжайте в редакцию по такому-то адресу, дерните за веревочку (то бишь: наберите такой-то код) — дверь отворится, и продадут вам очередной номер, а если захотите — и множество предыдущих. На следующей станции любопытный сосед вышел, а я потом подосадовал: как же не сообразил взять да и подарить ему журнальчик! Себе уж как-нибудь достал бы потом другой экземпляр! Упущен потенциальный читатель, а именно читателей современной элитарной словесности больше всего недостает. Жаль, не смог я выступить в качестве промоутера культуры. Впрочем, тут, наверное, требуются не дилетанты, а профессионалы. Та же девушка в красной майке хорошо бы смотрелась в вагоне метро — скажу, слегка перефразируя Пушкина: «с печальной думою в очах, с журнальной книжкою в руках».
Нужны, нужны нашей культуре толковые промоутеры, чтобы приумножить, а не промотать доставшийся от предшественников моральный капитал.
Р
Существительное небезупречного происхождения и значения.
Для сегодняшнего языкового сознания оно звучит как будто вполне пристойно: мол, без раскрутки ни в каком деле не обойтись. Под лежачий камень вода не течет, и каким бы этот камень драгоценным ни был, надо ему придать толчок, ускорение, а там уж он и сам засверкает всеми гранями и привлечет всеобщее внимание.
Но нет, не такая метафора лежит в основе жаргонного глагола «раскрутить». В начале все-таки была раскрутка клиента, «лоха» В баре к такому лоху подсаживается легко одетая девушка, и он по дурости начинает заказывать самые дорогие вина и закуски. На улице ему предлагают принять участие в беспроигрышной лотерее: крутится барабан, кружится голова у вышеупомянутого «лоха», и он по доброй воле расстается со своими сбережениями.
Ну, мы с вами, положим, не «лохи», не «фраера». Но разве не грабят нас духовно опытные «раскрутчики» от шоу-бизнеса, от коммерческого книгоиздания? Без всякого спроса врываются в наши уши очередные «муси-пуси» очередной безголосой певицы. В списках бестселлеров доминируют книги «раскрученных» авторов, исправно заражающих читательское население глупостью и пошлостью. И что-то не слышно, чтобы певицу освистали, чтобы зазорно стало для интеллектуалов потреблять квазидетективное дрянцо.
Раскрутка — основной метод коммерческого тоталитаризма. И недавно появившаяся профессия политтехнолога по сути своей состоит в раскрутке пустых фигур и фальшивых партий. Крутится глобальный лохотрон, и одинокий индивидуум ничего не может…
Нет, все-таки может: не сливаться с толпой, быть самим собой и с достоинством стоять на своем. Один так поступит, другой, третий, а потом, глядишь, и составится из них то, что называют гражданским обществом.
Наречие, все чаще приобретающее значение «хорошо». Естественно, это происходит в жаргонно-непринужденной речи, где динамика языковых изменений особенно очевидна. В былые времена одобрение выражалось такими словами, как «железно!», «законно!», «классно!», «клево!», «обалденно!», «офигенно!» и т. п. А теперь можно услышать отзыв об удачном отдыхе: «Реально оттянулись!»
Ясно, что такое значение у наречия «реально» — временное. Молодежи понадобятся новые словесные краски, и она их отыщет в палитре языка. Но любопытно, что для эмоционально-завышенной оценки вдруг стали использовать слово спокойное и объективное, «реальное» слово. Потому что «жизнь такова, какова она есть, и больше никакова», как справедливо заметил один безвестный сочинитель. Мы устали от якобы возвышающих обманов и от виртуальных манипуляций нашим сознанием. Пора повернуться к тому, что Митя Карамазов в страстном разговоре назвал «реализмом действительной жизни»: по форме вроде бы «масло масляное», тройной плеоназм («реальность», «действительность» и «жизнь» — значения одного ряда), а как эмоциональный аккорд очень созвучно нашему времени.
И литература сейчас ищет новый тип реализма. Модернистские и постмодернистские фантазмы приелись, «уникальных» писательских миров целая куча, но где на всех найти реальных читателей? Читатель примет того, о ком он сможет искренне сказать: «Реально пишет!»