В советское время мы часто смеялись над рекламными текстами на упаковках импортных товаров. Скажем, крем для бритья «Флорена», завезенный из ГДР, изготовители сопровождали текстом: «Помогает сбриванию всяческого рода бород». Но, поскольку каждый тюбик импортной парфюмерии доставался с трудом, такой иностранный акцент не шокировал, а наоборот, казался трогательным. Не раздражали и таблички над дверями венгерских автобусов «Икарус»: «Осторожно: вовнутрь открывается!» «Вовнутрь» — это просторечная форма, правильно говорить и писать — «внутрь». Но к этой мелочи мы не придирались, главное — чтобы двери раскрылись в нужный момент.
В последнее время, однако, нечто вроде иностранного акцента слышится в рекламах отечественных фирм. По радио расписываются достоинства строящегося дома, в том числе сообщается, что он находится «в шаговой доступности от метро». То есть, по-русски говоря, от дома до станции метро можно дойти пешком. Зачем же это формулировать столь неуклюжим способом? Прилагательное «шаговый» в языке существует, но только в составе некоторых технических терминов вроде «шаговая резьба». Станем ли мы вслед за рекламщиками теперь говорить: «Живу в шаговой доступности от метро»? Да ни за что на свете! И в лингвистические диспуты вступать не станем, просто отметим с сожалением, что в некоторых учреждениях «продвижением продукта» занимаются не слишком грамотные люди.
Новехонькое выражение, еще не распробованное языковедами. С давних пор житейское благополучие сравнивалось с вкусной едой: не жизнь, а малина, молочные реки с кисельными берегами, как сыр в масле кататься… Но это все — далекая старина: малину мы теперь употребляем в основном как лечебное средство, кисель последний раз пили в пионерском лагере, сыр и масло — не деликатесы, а продукты ежедневного питания. А вот шоколад все-таки осознается как некоторая роскошь. К тому же существует множество начинок, традиционно покрываемых шоколадным слоем: изюм, орех, халва — все это часто предстает «в шоколаде». Вот и пришло кому-то в голову сравнить обеспеченное бытие с существованием в такой оболочке.
В самом выражении таится изрядная доля иронии. Про человека творческого, мыслящего, масштабного не скажут, что он «в шоколаде», даже если он очень богат. Эта речевая формула больше подходит к тем, кто пробился в люди дуриком. Сегодня он в шоколаде, а завтра беспощадная судьба схрумкает его вместе со сладкой оболочкой. И вообще некрасиво слишком любить сладкое, слишком много думать о жратве. Как говорит персонаж пьесы «На дне»: «Человек выше сытости». Максим Горький не во всем был прав, но в данном пункте хочется с ним согласиться.
Г
Одно из самых свежих существительных русского языка. Такое гладкое, без единой морщинки, с улыбкой, открывающей безупречные зубы, ароматное, облаченное в дорогие разноцветные ткани, упругое, пропорциональное и блестящее. Даже не хочется лезть в этимологические дебри. Ну, есть английское слово «glamour» («чары, волшебство»), но оно даже произносится совсем иначе: какое-то «глэмэ». А наш «гламур» живет сегодня, не помня, что с ним было вчера, и тем более не задумываясь о завтрашнем дне. «Гламур» в современном сознании — это
«глянец, блеск» плюс «амур». И ничего более! Да, «шик, блеск, красота!» Да, «сделайте нам красиво!» Но ведь нашим соотечественникам, а особенно соотечественницам так всего этого не хватало! Жизнь целого поколения прошла в борьбе за тушь для ресниц, тени для век, импортные кофточки и лифчики. Даже идейной свободы было больше, чем свободы в выборе любимых цветов, фасонов и духов! Мудрено ли, что пришло время отвести душу и оторваться по полной?
Гламур — это эстетика материально-телесной культуры. В каких отношениях находится эта сфера с культурой духовной — вопрос особый. Но ясно одно: духовность не может существовать вне материальной оболочки. Особенно в случае с лучшей половиной человечества. Когда мы случайно видим туалетный столик в дамском будуаре (в реальности чаще — полочку в ванной комнате) — перед нами предстает маленький предметно-интимный мир, дающий представление о его обладательнице. Так ли уж вам нужно, чтобы на этом столике лежала еще и книга стихов Бродского? Так ли уж мы настаиваем, чтобы и здесь была представлена так называемая духовность? Впрочем, на туалетном столике вполне уместен был бы томик стихов Игоря Северянина — единственного в своем роде гламурного поэта, работавшего порой на грани китча, но сумевшего показать телесную роскошь и внешний блеск как форму существования духа.