Алексей воззрился на неё в удивлении:
- Это ты к чему?
- От тебя пахнет женщиной. Ты сегодня ночевал с женщиной!
Чёрт их поймёт, этих баб! Это что, экстрасенсия какая?
От него точно не могло пахнуть Настей - это Алексей знал твёрдо. Могло пахнуть мёртвой квартирой - он утром заглянул домой в сопровождении Томича, чтобы забрать свои и Иркины вещи. Ту же её мобилу, чтобы могла связываться с ним из больницы.
Могло пахнуть оружием - с вечера он, вопреки привычке, пистолет свой не почистил, пришлось делать это утром. И ТТ трофейный заодно. У Насти в прихожей.
Та исполнила своё слово, и утром была деловита и отстранённа. Попытку Алексея приласкать её отвергла мягко, но решительно. Посторонняя женщина, к такой нельзя приставать. Так она сказала.
От него могло пахнуть снегом - за ночь, оказывается, подвалило, а ему пришлось пробежаться по Советской, чтобы приобрести на рынке две новые симки для себя и одну для Ирины. Он помнил вчерашний совет Митридата. Да и гостинчиков купить в больницу. Конфеты шоколадные, Иришкины любимые. Фрукты какие.
И доллары надо было поменять - опять в этой суете гривны закончились.
Наконец, от него могло пахнуть водкой или пивом - с рынка он заглянул в близкую "Бочку" позавтракать. Не то чтобы правильно было это - день начинать со спиртного, но он заказал пельмени. Пока их ждал, промочил горло пивком, а к пельменям как-то сама собою запросилась соточка водочки. Вот потребовал организм и всё! Видно, от охренения всем происшедшим.
Точно по офицерской поговорке получилось: слегка выбрит и с утра пьян. Ну, опьянением это назвать нельзя было - что такое соточка для русского офицера, да ещё с казённой подорожной! Ну, не с казённой, и не подорожной, это Лермонтов, преобразованный в очередную поговорку. Но не на службе русский офицер и не на боевых. В увольнении, так скажем. Значит, имеет право.
Но необходимо отдать должное соточке: что-то внутри отпустило. Надо признаться, день вчерашний завертел его, как в водовороте, так что получилось, что он и не контролировал ничего. Ситуации сами собою перетекали одна в другую, все они были... неординарными, мягко говоря, и его, Алексей Кравченко, несло по ним, как щепку по горной реке.
Вот только соточка под пельмешки и позволила остановиться и оглянуться.
Итак, что мы имеем на нынешний момент?
Когда Алексей позвонил с утра Томичу с просьбой пустить его на опечатанную квартиру, тот в ответ предложил позвонить Анне, квартирной хозяйке, чтобы, мол, вместе с нею, хозяйкою, провести заодно и осмотр. Её вчера тоже не впустили в дом, как и Алексея. После того как следователи свою работу закончили, а жильца-потерпевшего увёз представитель МГБ, милицейские попросту опечатали вполне уцелевшую - замок только вывернули - железную дверь и посоветовали ей завтра ждать звонка. Мол, позовут, не волнуйтесь. Дело на контроле. Не снаряд залетел. Тут всё серьёзнее...
Встретились у подъезда - Томич с каким-то бойцом Анна-хозяйка, местный милиционер и Алексей. Хозяйка вела себя странно - то нападала словесно, обвиняя Алексея в том, что это из-за него ей взорвали квартиру, то принимаясь причитать на тему "проклятой войны" и "проклятых нациков", "бандитов", "гада Порошенко" и тому подобное.
Даже у Алексея подобное поведение вызвало ощущение неправильности, а уж Томич и вовсе посматривал на хозяйку тяжёлым взглядом и молчал.
Разгромленная квартира производила тоскливое впечатление. Там, где было если не уютно, то по крайней мере чисто и мило, теперь царили копоть на потолке и стенах, обвалившаяся штукатурка, разбросанные взрывом куски мебели, раскиданные вещи. И колючий запах вчерашнего дыма...
На пороге ванной комнаты Алексей увидел засохшие следы крови - здесь прилетело Иришке, здесь она лежала после контузии и ранения. Действительно, можно сказать, повезло: дверь ванной выходила в коридор, который сам представлял собою боковой отнырок от залы, ведущий к выходу из квартиры. Так что когда заряд влетел в залу, коридор и ванная оказались вне зоны разлёта осколков и пострадали больше от ударной волны. Та, конечно, натворила дел и здесь - побило стоящий в коридоре шкаф, разлетелись зеркала и лампы, - но это всё же не гарантированная смерть, которая прошлась по зале и кухне.
Эх, минутки не хватило Ирке, чтобы покинуть дом...
Свои вещи он нашёл не столь пострадавшими, как ожидал увидеть. Форма, что висела в шкафу, частично оказалась разорванной, но, в общем, починке годной. Берцы не пострадали вовсе, находясь в глубине коридорного шкафа. Мыльно-рыльные - те разлетелись по ванной, но в целом были в порядке и сохранности.
Больше всего досталось нетбуку, который теперь представлял два отдельных предмета - экран и клавиатуру, оба здорово покоцанные. В общем, к дальнейшей жизни не пригодные. Жалко, там на харде у Алексея были кое-какие полезные записи. И музыка. Но, может, сам хард как раз уцелел, можно будет хотя бы информацию реанимировать.
Хозяйка всё ахала и причитала; речи её постепенно выруливали на стоимость ремонта, каковую следовало стребовать с укров, Порошенки и почему-то с жильца. Почему - это тоже постепенно выкристаллизовалось в содержимом причитаний женщины: потому что жилец каким-то образом спровоцировал обстрел своего жилища.
Алексей помалкивал, не находя, что отвечать. Оно, конечно, стреляли по нему. Но стрелял-то всё-таки не он! Вот со стрелка стоимость ремонта и следовало спрашивать.
Это, кстати, Томич сказал. И кстати спросил:
- А кто-нибудь вообще мог знать, что здесь военный живёт? У вас никто этим вопросом не интересовался?
На реакцию Анны стоило посмотреть! Она в буквальном смысле впала в ступор, застыв едва ли не в полуобороте. Двигались только глаза, перебегавшие с Томича на Алексея и обратно.
Томич с бойцом его переглянулись.
- Так что? - мягко, даже вкрадчиво продолжил он. - Кто-то спрашивал вас о вашем жильце?
Женщина быстро и мелко закачала головой:
- Да нет, никто... Кому это надо?
Но глаза её выдавали обратный ответ.
- Да вы не волнуйтесь и не бойтесь, - начал успокаивать её Томич. - Мы ведь именно помочь вам хотим. Вот найдём того, кто это сделал, заказчика найдём - и они ответят за свои дела. И за ремонт вам заплатят, никуда не денутся.
Анна посмотрела широко открытыми, чуть навыкате глазами на Алексея. Что-то в них было, но вот что? Женские глаза-то, не всегда в них читается то, что на самом деле прячется в голове. Страх? Злость? Да. И обречённость.
Вот тут Кравченко очень твёрдо понял, что хозяйка эта, милая и вполне домашняя женщина, типичная такая полухохолочка, когда-то красивая, - что она каким-то боком причастна к инциденту. Что именно она как-то навела на него гранатомётчика. И разорённая квартира - следствие в том числе и её действий, покамест неизвестно как и в чью пользу произведённых. Но уж - точно не в свою. Ибо дело теперь не просто во взрыве в квартире. А в покушении на убийство двух и более лиц. Одно из которых, ко всему прочему, - действующий офицер армии, принимающей участие в защите республики. И это уже не просто подсудное дело. Это уже может стать делом суда военного. А в условиях, в которых жил Луганск с весны теперь уже прошлого года, приговор его был более чем предсказуем.
- Гражданка Горобец, - сухо произнёс Томич. - От имени следствия по данному делу я принимаю решение вас задержать...
Дальше было противно. Хозяйка впала в истерику, дико билась в руках комендантского бойца и милиционера, орала что-то бессвязное. Однако Томич, похоже, вычленял из этих криков что-то для себя понятное, потому как поощрительно кивал и команды успокоить женщину не давал, Похоже, в своих проклятьях, обращённых ко всем подряд, включая присутствующих, неких отсутствующих, втянувших её в это дело, хохлов, сепаров, Порошенко, Путина и даже отчего-то Хрущёва, Анна что-то выплёскивала и что-то полезное для следствия.