Хотела сказать, что до такого доверия нам надо этак пару лет дружить, но промолчала. По большому счету, мне здесь кроме как этому коту и доверять некому.
К терему Тимоша вел меня окольными путями, через густые кусты. Еле смогла через них продраться. Я шипела, ругала рыжего прохвоста, а ему хоть бы хны. Шел себе такой довольный, хвост трубой и мурлыкал какой-то веселый мотивчик. Так бы и дала пинок под пушистый зад.
— Через калитку тихо проходи, спрячешься за баней, — стал инструктировать кот, когда мы остановились у забора. — Я проверю обстановку и вернусь. Затем вместе пойдем.
— Хорошо, — я кивнула и осторожно вошла на территорию богатырей.
— Тш-ш-ш-ш-ш, — шикнул на меня рыжий, когда калитка противно скрипнула.
Я лишь руками развела. Не моя в том вина, что еще немного, и она вообще от забора отделится. Вон, как петли скрипят и доски покосились. Баню я увидела сразу же и место, где мне предстояло ждать Тима, выбрала удачное. Так, чтобы если кто-то будет во внутренний двор выходить, меня не видно было.
— Стой смирно и не шевелись, — скомандовал Тимофей и помчался в сторону терема.
Не шевелись, так не шевелись, мне не сложно. Если только какой паук по мне ползти не начнет или мошка в волосах не запутается. Хотя, после того, как я пробиралась сюда через кусты, думаю пара букашек в моей шевелюре уже обосновались.
Кошак не заставил себя долго ждать и уже через пару минут стоял рядом со мной и говорил, куда следует идти и что делать. Я энергично кивала, делая вид, что все поняла.
Пройдя к двери, что вела, по словам кота, в сени, приоткрыла ее и на всякий случай прислушалась. Вроде все тихо. Ну, почти… Мужицкий храп все же расслышать можно было.
Если честно, мне было страшно и совестно. Крадусь по чужому дому словно вор какой-то. Кот моего страха не понимал и всячески подбадривал, нашептывая что-то типа: «Не дрейфь!», «Совсем бабы в Хрустальном нежные стали» или «Поторопись немощь, нам еще обратно идти». Желание дать ему хорошего пинка усилилось. Но я сдерживалась как могла. Не хотелось терять единственного союзника.
Пройдя в столовую, я стала доставать из мешка кастрюли и расставлять их на столе.
— Вот так… — засуетился Тим. — А теперь руками о столешницу упрись, глазки прикрой и представь то, что бы ты хотела в этих самых кастрюльках увидеть. И не вздумай наколдовывать несъедобную ерунду! Только то, что сама готовить умеешь.
Вот с чем, а с приготовлением пищи у меня проблем не было. Поэтому я легко представила себе наваристый борщ, жареные котлетки, от которых идет умопомрачительный аромат и они радуют глаз вкусной корочкой, и отварной картофель, посыпанный зеленью и с подтаявшем на нем сливочном масле. Во рту сразу же образовалась слюна, и я сглотнула. И подумать не могла, что так сильно проголодалась за целый день. Еще нос уловил запах котлеток…
— М-м-мням, — протянул Тимофей, возвращая меня в реальность. Посмотрела на лохматого, в ожидании пояснений. — Какой аромат… А рыбку наколдовать можешь? Такую, чтоб она на языке таяла.
— Могу, — кивнула, снова закрывая глаза. Рыбка, так рыбка.
— Ух и устроим мы себе сегодня в ночи пир! — довольно проговорил кошак.
— Угу… — пробормотала в ответ.
Когда почувствовала легкую усталость, отняла руки от стола и снова открыла глаза. Ну и что у нас там получилось?
— Ничего себе, — выдохнула, не веря в то, что скатерка действительно работает.
— Теперь быстро все в мешок положила и пошли, — продолжил раздавать указания усатый.
— А ничего, что в кастрюле с котлетами еще и рыба лежит?
— Ничего, — хмыкнул Тимоша. — В следующий раз больше посуды брать будешь.
Решив больше не тратить время на разговоры, стала собирать кастрюльки в мешок.
— Тяжеловато, — пыхтя, проговорила, забрасывая свою ношу на плечо.
Шла я медленно и периодически меня заносило вправо. Как бы не упасть и не перебудить весь терем. Объясняй потом богатырям, что я так-то ничего не воровала. Просто воспользовалась магической силой их скатерти.
Тимоша пошел впереди. Наверное, проверял обстановку.
И вот я переступаю порог кухни, и врезаюсь в живую преграду, которая возникла словно из ниоткуда.
— Черт, — выругалась «преграда» хватая меня за локоть, чтобы не упала. Мешок стал перевешивать, и я стала заваливаться назад. Кастрюльки с едой у меня забрали, однако отпускать не спешили. — Кто ты?
— Никто, — пискнула, надеясь, что Острослов (его я узнала по голосу) в такой темени не разглядит моего лица. Да и одежда на мне была моя, а не сарафан какой-нибудь.