Теперь, найдя эту помеху, которая мешала нейронам свободно двигаться сквозь этот блок, я подумал, что если я улавливаю отрицательные низкочастотные колебания, то я могу улавливать и положительные высокочастотные колебания, которые диаметрально противоположны агрессии и злу. Этими антагонистами во все времена являлись добро и любовь. Вот почему я сразу чувствовал, когда в меня влюбляется женщина, хотя об этом она могла даже сама ещё не догадываться. Теперь же я попытаюсь сам стать источником этих положительных колебаний. Я представил себе улыбающуюся Солнышко и направил эти колебания со знаком плюс в мозг генерала, внимательно наблюдая за темным пятном.
Сначала ничего не происходило, искорки нейронов как огибали этот блок, так и продолжали огибать. Но слегка задевая его, они понемногу выбивали из него черноту, как будто откалывая микроскопические кусочки. Изгиб движения становился всё меньше, пятно стало уменьшаться в размерах, а потом этот блок просто растворился, смытый потоком нейронов. Искорки нейронов опять стали пролетать прямо, потому, что им ничего уже не мешало это свободно делать.
Уф, вот это да. Кажется, всё получилось. И тут я увидел картинку того, что было заблокировано в этом месте. Два друга сидели за столом и пили водку. Один другому незаметно что-то подсыпал в рюмку и тот выпил. Тот, кто выпил, был тот самый генерал-лейтенант и звали его Антонов Сергей Николаевич. Он был замом Андропова и начальником 15-го Главного управления. А второй был тоже генерал, его старый приятель, только из МВД. И звали его Борисом Тихоновичем Шумилиным и был он заместителем Щелокова. Вот теперь весь этот головоломный пазл и сложился. Что было дальше, я смотреть не стал. Меньше знаешь — лучше спишь. Догадываюсь, что в водку подмешали какой-то психоделик, но это меня уже не интересовало. Надо было выводить генерала из транса.
— Я не расслышал, что вы сказали? — спросил я у него, выводя его из состояния психогипноза этой незамысловатой фразой.
— Я всё вспомнил, — заявил взволнованный генерал, — я пил водку с…
— А вот то, что было дальше вы расскажете уже не мне, а Юрию Владимировичу. Меня это уже не касается.
— Но как? Ты же ничего не делал.
— Я вам просто рассказывал, что могло быть с вами, и это подтолкнуло ваш мозг вспомнить то, что у вас было заблокировано. А теперь я должен идти, у меня ещё много дел.
— Я догадываюсь, что ты много мне не сказал. Но одно я понял точно — ты спас мою честь, а поэтому и жизнь. Меня зовут Антонов Сергей Николаевич. А остальное ты, наверное, знаешь. Дай я пожму твою руку. Хоть мне строго-настрого запретили даже садиться в кровати, но я же не болен и руку я пожать имею полное право. Спасибо за помощь, я это никогда не забуду.
— Не за что. Рад был помочь. А теперь ждите Юрия Владимировича, он скоро уже должен быть
Мы обменялись крепким рукопожатием и я постучал в дверь. Мне её открыли. Когда я вышел, то сказал охранникам, чтобы никого из персонала больше в комнату не пускали, кроме товарища Андропова. Сотрудник, с которым я разговаривал в самом начале и который проводил меня сюда, ждал недалёко от двери и очень удивился моему распоряжению.
— С пациентом всё в полном порядке, — сказал я, обращаясь к нему, — поэтому он опять переходит в прямое подчинение к Юрию Владимировичу, помощь медиков ему больше не нужна.
Я сам дошёл до лифта, где охранник сопроводил меня наверх и передал наземной охране. В этот момент во двор этой псевдогостиницы въехал кортеж из правительственного бронированного «зила» и чёрной волги сопровождения. Охранник открыл дверцу и оттуда появился Андропов. После пятничного покушения Юрий Владимирович, я так понял, обычными «Волгами» пользоваться уже не будет. Да, не успел я тихо исчезнуть. Придётся кратко доложить суть проблемы Андропову, опустив большинство деталей.
— Здравствуй, Андрей, — сказал Андропов, удивленно глядя на меня. — Что-то ты быстро освободился.
— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — ответил я на приветствие своего непосредственного и единственного начальника. — Так я уже всё закончил.
— И каков результат?
— Сергей Николаевич всё вспомнил, я ему только немного помог.
— Опять ты скромничаешь. До тебя целый консилиум врачей ничего сделать с ним не смог, а он меньше чем за час всё сделал.
— Про консилиум не знаю, чем он там занимался, но только за одно то, что они собирались сделать с генералом, их надо разогнать. Если бы не моё вмешательство, то ваш заместитель вчера бы умер. А я свою работу выполнил, как обещал, можете принимать. Товарищ генерал-лейтенант хотел мне рассказать, что он вспомнил, но я его успел остановить и сказал, чтобы ждал вас. Мне чужие секреты без надобности, я предпочитаю по ночам спать спокойно.