— Да, в курсе. Вам должны были передать мои рекомендации, что необходимо было сделать до моего приезда.
— Мы всё сделали, как было приказано. Больной недавно проснулся и я сразу же сообщил руководству об этом.
— Что вы делали с пациентом?
— Сначала провели обычное медицинское обследование. Потом, когда он очнулся, попытались выяснить, что он помнит. Оказалось, что ничего за последние двадцать четыре часа. Мы попытались с помощью гипноза ввести его в транс, но он сразу потерял сознание. После этого мы его оставили в покое до сегодняшнего утра и стали ждать специалиста, коим оказались вы.
— Понятно. Надеюсь, электроконвульсивную терапию вы не применяли?
— Хотели, но нам поступил приказ прекратить проводить всякие действия с пациентом и полностью изолировать его.
— То есть вы посчитали возможным вызвать у больного эпилептиформный большой судорожный припадок, пропустив электрический ток через головной мозг пациента?
— Да, но другого способа заставить пациента вспомнить то, что он забыл, мы не видели. Да и этот метод, помимо всего прочего, позволяет быстро достичь лечебного эффекта.
— Да, вовремя мне вчера позвонили. Вы бы просто угробили пациента и всё. Ладно, результаты анализов уже готовы?
— Пока нет. Будут только после обеда.
— Вам сообщили кто он?
— Нет и он сам не говорил.
— Тогда вопросов у меня больше нет. Хотелось бы побеседовать с больным.
— Ну что ж, в таком случае пойдёмте со мной. Вы с пациентом будете общаться один или мне можно поприсутствовать?
— Один, но будьте рядом. Если понадобится ваша помощь, я вас позову.
Халат я одевать отказался, так как знал, что генерал не болен и халат мог помешать установить доверительный контакт с ним. Мы молча прошли по тому же коридору до поворота. Там, около такой же безликой двери стояли еще два охранника, которые пропустили меня, как только я показал одному из них моё удостоверение. По внешнему виду они очень напоминали сотрудников майора Колошкина из охраны КДС. Сопровождающего я попросил остаться, а сам вошёл в комнату. Внешне эта комната представляла из себя больничную палату с кроватью, тумбочкой и стулом. На кровати лежал тот самый генерал-лейтенант КГБ, которого я видел в приемной Андропова и который должен был стрелять в него.
На вид лежащему в кровати плотно сбитому мужчине с крупной головой и большими залысинами, было лет под пятьдесят пять. Заметны были синяки и кровоподтёки на запястьях, которые не могли скрыть рукава больничной пижамы. Похоже, пытался самостоятельно снять наручники, когда его скрутили, но неудачно. Да, такого здоровяка просто так не возьмешь. Видимо, действие зомбирования закончилось и он не понимал, что он здесь делает.
— Здравствуйте, — поздоровался я первым. — Я вас не знаю, и мне это знать не нужно, а меня, вы, вероятно, видели.
— Ты музыкант, но фамилию я не помню. — ответил напрягшийся генерал, не понимая, что здесь делаю я в этой больничной палате без окон. — Почему меня здесь держат?
— Юрий Владимирович приказал вас доставить сюда, чтобы вы немного отдохнули и пришли в себя. По его указанию я приехал разобраться в этой странной ситуации.
— Если ты от Андропова, то покажи удостоверение
— Вот, смотрите, — сказал я и протянул на вытянутой руке свою корочку личного порученца.
— Да, я подобные видел ещё при Сталине. Значит всё верно. Я слышал о том, что у Андропова появился личный порученец, но не знал кто. Из этого следует, что он полностью тебе доверяет и прислал тебя ко мне. Видимо, дело серьезнее, чем я думал.
— Да, я его личный порученец. Поэтому спрашивайте, что вы хотите знать, а потом я стану задавать свои вопросы.
— Зачем Андропов приказал меня сюда доставить? Я абсолютно здоров. Мне никто ничего не говорит, что со мной произошло.
— А вы что, ничего не помните?
— Нет.
— Такие провалы в памяти с вами раньше случались?
— Никогда.
— Что вы помните из последнего?
— Как я сижу на работе и просматриваю документы.
— Какого это было числа?
— Вчера и это было двадцать шестое апреля.
— Сегодня двадцать восьмое, у вас провал в памяти больше суток.
— Этого не может быть.
— Может. Я только что со съезда ВЛКСМ, который сегодня завершился.
— Значит правда, что сегодня двадцать восьмое. А почему я ничего не помню?
— Вот для этого я и приехал по поручению Юрия Владимировича. Здесь никто не знает, кто вы. А по поводу того, что вы не помните почти двадцать четыре часа из вашей жизни, могу сообщить, что вас, скорее всего, зомбировали. Вам знаком этот термин?