Я пожал Олегу, капитану знаменитой «Альфы», руку и его бойцы, которые к нам не подходили, ушли в сторону автобуса. Он стоял метрах в ста от шашлычной и отсюда был, практически, не виден.
— Ну ты даёшь, — сказал Алексей, кивнув на «Шашлычную». — А если бы они тебя попытались взять в заложники?
— Так они и попытались, — ответил я, тоже посмотрев на окна шашлычной, из которых выглядывали посетители и внимательно следили за каждым нашим движением. — Пришлось популярно объяснить, что это очень плохая идея. Это ребята из «Альфы» были, которые временно Юрия Владимировича охраняют?
— Они самые. Я их напрямую вызвал, их начальство ничего не знает. Олег всем сказал, что он отправился на полигон с десятью бойцами. Так что они сейчас туда поехали, продолжать, якобы, прерванные занятия, а мы за тобой следом двинем. Кстати, что хотел этот авторитет?
— Денег хотел с меня и чтоб песни ему пел бесплатно. Перебьется. Я лучше своим бесплатно петь буду.
— И это правильно. Если ты не против, мы тоже с напарником придём на ваше выступление.
— Конечно, приходите. И жён берите, тоже будем рады для них спеть. Пусть хоть увидят и услышат, кого их мужья охраняют.
Мы отправились к своим машинам. Дома я был уже через десять минут и тихо открыл своим ключом входную дверь. Несмотря на небольшую встряску, я не передумал незаметно напугать Солнышко с Машей. В прихожей я увидел новые машины туфли, значит они занимаются. Я тихо подошел к чуть приоткрытой двери кухни и заглянул в щелку. А ведь правда, занимаются. Я распахнул дверь и увидел на лицах моих женщин, что они меня так рано не ждали. Маша была в новой водолазке и джинсах, видимо, про них она мне рассказывала. Очень всё на ней хорошо сидело, все приятные глазу выпуклости в нужных местах соблазнительно выделялись. Да, хороши у меня девчонки, любо-дорого посмотреть. Они обе заметили мой довольный взгляд и каждая подумала, что он предназначался именно ей
Я со всеми расцеловался и попросил меня покормить. Пока я мыл руки и переодевался, мои одноклассницы хлопотали на кухне, а потом стали меня кормить. Не из ложек, конечно, я же не ребёнок. А делали они это, подкладывая мне в тарелку лучшие куски с двух сторон.
— Хватит меня закармливать, — сказал я этим подружкам, — Я столько не съем, к тому же я ел в буфете у Пастухова.
— Ну и как там наш центр, всё получилось? — спросила Солнышко.
— Да, и даже печать к этому моменту должна быть уже готова. Документы сегодня зарегистрировали и сотрудников даже начали набирать. Я решил часть людей у Пастухова переманить. В понедельник едем смотреть здание, а одиннадцатого въезжаем. И в нем, как оказалось, есть кино-концертный зал на пятьсот мест. Мы там будем репетировать и давать концерты для своих. Всё, объелся, большое спасибо вам двоим. Я пошёл песни писать, а вы тут учитесь.
— А ты? — спросила Маша. — Тебе тоже сдавать экзамены двадцатого.
— Дай-ка любой учебник. Так, это история России.
И я им рассказал о декабристах то, что мы знали о них в 2020 году. Даже фильм «Союз спасения» вспомнил. Мои женщины слушали меня, открыв рты.
— Вот это ты выдал, — сказала Маша. — Откуда ты всё это знаешь?
— Я уже рассказывал, — ответил я, — что в Хельсинки есть огромный культурный центр, где тысячи книг. И я там часто за их чтением засиживался до вечера.
— Тогда можешь идти к своим песням, — вынесла свой вердикт Солнышко. — Ты слишком умный. Вон даже Машу смог удивить своими знаниями.
И ещё кое-чем смог её недавно удивить, но это моей второй половинке знать совершенно необязательно. Я чмокнул Солнышко и посмотрел на Машу. Она мне кивнула, мол всё хорошо. И я отправился в комнату к своему синтезатору. У меня появилась идея написать песню «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой». Правда, в оригинале, её исполняли сразу трое певцов: Петкун, Голубев и Макарский, но с этим я справлюсь. А вот последний куплет, где вместе поют звонарь собора Парижской Богоматери Квазимодо, архидиакон Клод Фролло и капитан королевских стрелков Феб де Шатопер, пришлось пока петь только голосом Квазимодо, но два остальных у Сереги смикшируем. Они все трое были влюблены в цыганку Эсмеральду, всё как в романе Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Поэтому название песни я решил сократить и назвать её «Эсмеральда».
И я наиграл мелодию, а потом стал тихо напевать. Когда-то эту песню распевали все в России, поэтому я знал её наизусть. Но эти две любопытные сороки, всё-таки, услышали из кухни моё исполнение и прибежали послушать. Они стали требовать исполнить её снова. Ну раз требуют, значит исполню. Перед исполнением я рассказал, вкратце, сюжет, поэтому они были готовы услышать песню о любви. И они услышали. Да, вещь мощная получилась. У Солнышка опять слезы закапали, да и у Маши глаза были на мокром месте. Я их обнял и спросил: