Мне ещё был нужен один свой заместитель по культуре. И я позвонил Краснову. Того на месте не оказалось, но я оставил его секретарше свой новый прямой телефонный номер.
Ко мне зашла Валерия Сергеевна и сообщила, что заместители собрались.
— Впускайте, — дал я команду своей секретарше, которая чувствовала теперь себя очень важной, кем она, с сегодняшнего дня, на самом деле и являлась.
Вошли семеро мужчин предпенсионного возраста.
— Присаживайтесь, — сказал я и приглашающим жестом руки указал им выбирать себе место.
Из этой семёрки заместителей Суслова я знал только Александра Александровича. Он был начальником хозяйственного управления ЦК и очень помог мне и моему Центру с автотранспортом, мебелью и всеми остальными очень нужными в хозяйстве вещами. Он один подошёл ко мне и мы поздоровались с ним, как старые друзья. Все остальные посмотрели на него с завистью. Потому, что понимали, что, скорее всего, лишатся своих тёплых и насиженных мест. Я и не знал, что Сан Саныч является заместителем Суслова. Значит, он точно останется на своём месте. Он и сел справа от меня, поближе к моему начальственному столу.
— Меня вы все знаете, — продолжил я обращаться к, занявшим свои места, пришедшим. — Кто-то видел по телевизору, кто-то слышал по радио или уже встречал в этом здании. Я только что вернулся от Леонида Ильича, где товарищу Суслову стало плохо с сердцем. Врачи говорят, что ситуация очень тяжелая и Михаил Андреевич вернуться к исполнению своих обязанностей вряд ли сможет. Поэтому товарищ Брежнев поручил мне временно исполнять его обязанности.
Во время того, как я говорил, я внимательно отслеживал то, что происходило в головах сидящих. Только Сан Саныч и ещё один товарищ был готовы работать конструктивно под моим началом. Остальные собирались саботировать все мои распоряжения и тихо дожидаться прихода постоянного руководителя. Но они забыли народную мудрость, которую я высказал Брежневу и Андропову час назад. Хотя все эти пятеро очень мило улыбались.
Доулыбаются они у меня. У них в головах я обнаружил такое, что впору их сажать лет на десять с конфискацией имущества. Все брали взятки, откаты и дорогие подарки. У каждого была зарыта или припрятана кубышка не только с рублями, но и с долларами. Поэтому у всех на лбу была нарисована «бабочка», то есть статья 88 УК РСФСР, что предполагала срок от трёх до пятнадцати лет.
Ещё раз посмотрев на них, я сказал:
— Все свободны, кроме Сан Саныча и вот вас. Извините, я вас не знаю, как звать-величать.
Хотя я прекрасно уже всё о нём знал, но надо было сделать вид, что я здесь новичок. Пока. Тот, на кого я указал рукой, встал и представился:
— Олег Дмитриевич.
— Очень приятно, — сказал я и протянул руку, которую он пожал. — Я сейчас позвоню товарищу Андропову, а вы пока вдвоём набросайте свои идеи о том, что необходимо улучшить в нашей работе. Пять-семь пунктов, не больше.
Они оба кивнули, в знак согласия, и, взяв листки и карандаши, приступили к первой проверке. А я набрал Андропову. Когда тот снял трубку, я сказал:
— Юрий Владимирович, ещё раз здравствуйте. Мне нужна следственная бригада. У пяти заместителей Суслова восемьдесят восьмая статья на лбу написана. У двоих — в особо крупных размерах. Вы сами запишите данные или дадите вашего сотрудника?
— Молодец, оперативно начал, — ответил Андропов. — Я сам запишу. Через двадцать минут они будут у тебя. Надо ещё Арвида Яновича в курс поставить. Это тоже его дело. Так, давай, я записываю.
Пока я слушал Андропова, я посматривал за двумя оставшимися заместителями. Они сидели белые, как мел, понимая, что у них тоже рыльце в пушку, но, по каким-то причинам, я их трогать не стал. А потом я назвал имена и фамилии пятерых бывших замов Суслова и даже точно назвал места, где они прячут золото и валюту. Когда я положил трубку, на оставшихся двоих не было лица.
— Теперь вам понятно, — спросил я их, — почему Леонид Ильич выбрал меня на эту должность?
Они резко закивали головами, показывая свою преданность мне и понимание всей серьёзности сложившейся ситуации.
— Я знаю, что и за вами есть грешки и немалые, — продолжил я воспитание провинившихся. — Но вы умеете хорошо работать, а те пятеро, за которыми сейчас приедут, просто хапуги и лентяи.
После этих моих слов к ним стал возвращаться естественный цвет лица. Они, казалось, до этого вообще не дышали и теперь смогли вздохнуть свободно. Теперь они знают, что в любой момент я могу позвонить Андропову и их постигнет та же участь, как и их пятерых товарищей. Я прекрасно понимал, что кристально честных людей в природе бывает очень мало. Я сам не был святым, но я много и плодотворно работал. Поэтому эти двое остались, а остальных ждут камеры и долгий срок, а двоих — расстрел.