Громыко понял, что допустил серьёзный политический промах, который может ему стоить карьеры. Его слишком общая фраза была воспринята мной очень конкретно и оценена, как некий выпад в мой адрес. А не надо заниматься словоблудием. Я в прошлой жизни МГИМО окончил и успел много где поработать до «переноса». Поэтому на любой наезд могу очень жёстко отреагировать.
И самое главное, Брежнев теперь всегда принимал мою сторону. Поэтому в последнее время в мой адрес резко прекратилось количество негативных высказываний.
— Ты, я заметил, помирился с Романовым? — продолжил Брежнев, как ни в чём не бывало.
— Если человек занимается военно-промышленными вопросами, то вопросами культуры пусть занимаются другие, не менее компетентные люди, — сказал я несколько витиеватую, но всем понятную фразу, указавшую, в общих чертах, на причину возникших между нами разногласий.
Брежнев улыбнулся, оценив её. Было видно, что он очень доволен сегодняшним заседанием Политбюро и тем, как я грамотно его провёл. Расту, однако.
В Кремле нас встречали, как настоящих космонавтов. С неизменным хлебом с солью. Леонид Ильич такой официоз любил, и местная партэлита готова была потрафить его желаниям. Ну и фиг с ними. Пусть Генсек этим балуется, я это дело отменю через два года. Сплошная антисанитария, ей Богу. Грязными руками отламывать кусок от непонятно где валявшегося каравая и есть его, макнув в солонку, когда все знают, что соль — это белая смерть. Я понимаю, что КГБ всё проверит и перепроверит. Но и в моей истории после смерти Брежнева этот обычай тоже отменили.
Задерживаться я не стал и быстро попрощался с членами Политбюро и секретарями ЦК. Было видно, что все уже начинают привыкать, что у нас в стране сейчас существует некое двоевластие. Но нет никакой борьбы за саму власть. В кои-то веки в нашем государстве всё происходит цивилизованно. И это радует. Правильно я поступил, решив сделать ставку на Брежнева. Андропов с Сусловым заигрались в небожителей, а Генсек в них не играет, он этим живёт.
После Кремля я сразу вернулся на базу. Надо было доводить задуманное до конца. Только я не знал как. Как передать свою мысль телепорту, чтобы он отправил меня в пятое измерение? Ведь атланты долго этого добивались, а я решил с наскока решить эту проблему. Но у меня было одно преимущество перед ними. Я знал, что они это уже сделали, поэтому был полностью уверен, что пятое измерение существует.
У меня было предчувствие, что это как-то связано с тринадцатой изумрудной скрижалью. Недаром она здесь так хорошо охраняется. Даже лучше, чем сама машина времени. Но там написана всего лишь одна короткая фраза «Нук пу нетер», что означает на атлантском «Я есть Бог».
А кто у нас живёт в пятом измерении? Правильно, боги. И это, скорее всего, некий пароль для неофитов, то есть для новообращённых. Только обращённых во что, о чём я догадывался очень смутно. А всё потому, что «родимые пятна» третьего-четвёртого измерения не давали мне пока подняться выше.
Но вот настал тот час, когда я смогу шагнуть на новую ступень своего развития. Если, конечно, я не ошибся. Но если и ошибся, то ничего страшного не произойдёт. Я просто останусь на месте и никуда не перемещусь.
Зайдя в зал телепорта в состоянии некоторого волнения, я, когда за мной закрылись двери, произнёс, уже в который раз, слова мантры «Я есть Бог». То, что произошло дальше, меня просто потрясло.
Я оказался в свете. Нет, не в высшем свете напыщенных аристократов и снобов. А в свете, где вокруг светло. Свет был белый и мягкий. Не было ни верха, ни низа. Но я не мог сказать, что я парил в воздухе. Оглядев себя, я понял, что никакой трансформации с моим телом не произошло. Я даже потрогал себя руками, а потом ущипнул за ногу. Всё функционировало нормально и это был именно я, а не какая-то голографическая проекция.
— Здравствуй, Андр, — сказал голос у меня в голове. — Я тебя давно жду.
— Здравствуй, незнакомец, — ответил я на приветствие. — Где я?
— Там, куда ты и хотел попасть. Для простоты понимания я тоже буду называть его пятым измерением.
— Тогда кто ты?
— Я Пэмандр.
— Тот самый, который Бог и который разговаривал с Гермесом?
— Это я и не я. Ты пока этого не поймёшь. Но будем считать, что я есть именно он.
— Всё чудесатее и чудесатее. Получается, что это ты перенёс моё сознание в моё же молодое тело?
— Я. Так сказал Гермес.
— А где он сам?
— В восьмом измерении.
— О чём-то таком я и подумал. Я не могу до конца понять, зачем понадобился именно я?