Мой зам оказался нормальным мужиком лет под сорок. Я его просканировал и понял, что доверять ему можно. Стучать, как везде положено, он стучал, но особо в этом не переусердствовал. Меня он знал, как любимчика Брежнева, поэтому немного опасался. Теперь уже он мне передал аналитический обзор по теме советской эстрады. В конце разговора мы попрощались до шестого июня, так как послезавтра я улетал в Штаты.
Я со спокойной душой отправился в буфет и пообедал. Потом около часа поработал с бумагами и, пообещав Валерии Сергеевне вернуться из Лондона с подарками, а также забрав отпечатанное письмо с печатью и три авиабилета до Нью-Йорка, отправился на радиостанцию «Маяк». По дороге позвонил Анатолию.
— Привет труженикам радио, — сказал я в трубку. — Больше недели тебя не слышал.
— Совсем забыл старых друзей, — шутливо ответил Краснов. — Третью Звезду получил, памятник ему уже поставили и он теперь носа к нам, простым смертным, не кажет.
— Извини, совсем закрутился. В пятницу только из Парижа прилетели и сразу дела навалились.
— Да знаю, знаю. Ты, небось, песни везёшь?
— Везу. И две английские, которые я в Париже написал и ещё пять за выходные успел накропать.
— Вот ты плодовитый какой. Тут у меня Алла сидит, привет передаёт и тебя вспоминает. Мол где этот талантище и куда он пропал.
— Так я теперь кандидат в члены Политбюро.
— Ничего себе ты растёшь. Теперь понятно, почему у тебя времени нет. Тогда мы тебя с Аллой ждём.
Я прекрасно понимал, зачем меня ждёт Пугачева. Я ей, почти месяц назад, рассказал, что в двадцатых числах мая у неё произойдёт встреча, которая перевернёт всю её жизнь. И не только музыкальную, но и личную. К ней в её однокомнатную квартиру в Вишняках придёт Евгений Болдин и уговорит Аллу перейти из Москонцерта в Росконцерт, где платят больше и гастрольный график очень хороший. И Болдин сначала станет её директором, а потом и мужем. Я ей тогда приоткрыл завесу тайны, вот она и ждёт этого события. И оно состоится уже в эту пятницу, двадцать шестого мая.
В кабинете у Краснова меня ждал сам Анатолий и Алла. С Пугачевой мы расцеловались как лучшие друзья, ну а с Анатолием мы уже таковыми и были. Первым делом я вывалил несколько кассет, на которых были написаны моей рукой названия песен. Сегодняшние английские можно было, согласно договора с EMI, выпускать на радио только в пятницу. Две записанные в Париже уже сегодня и «Музыка нас связала» обязательно сегодня. Алла посмотрела на надписи на кассетах и спросила меня:
— Ты создал ещё одну группу?
— Да, — ответил я на её вопрос. — Назвал «Серебро» и написал им хит, под который весь Союз будет танцевать.
— Так ты же продюсируешь Марию Колесову?
— И её тоже. Товарищ Суслов дал мне партийное задание как можно активнее этим заниматься.
— Да уж Анатолий мне только что рассказал, что ты теперь кандидат в члены Политбюро. Поздравляю.
— Спасибо. Сам был удивлён таким решением Брежнева.
— Я смотрю, ты кучу песен уже успел записать?
— Да. Приходится вертеться. И в ЦК работать, и песни писать и во Франции концерты давать.
— Везёт же некоторым. Про твои парижские концерты вся уже Москва судачит.
— А можно послушать твою новую группу, — решил вмешаться в наш разговор Краснов. — Очень интересно, что у тебя получилось.
— Ставь, пусть и Алла послушает.
С первых аккордов им стало понятно, что это действительно хит. А когда девчонки запели, то Алла с Анатолием просто замерли и слушали, не веря, что такое может придумать и записать пятнадцатилетний парень.
— Вот это да! — покачала головой Алла. — Я такого от тебя не ожидала. Это действительно убойная вещь.
— Наши радиослушатели очень обрадуются твоей новой песне, — добавил Анатолий, — Ведь это ты со свои клавишником играешь?
— Да, это мы с Серёгой «лабаем».
— Пойду сначала обрадую своих.
Краснов ушёл готовить песни к эфиру, а Алла начала свой разговор издалека.
— Слышали мы о твоей музыкальной революции и новом жанре, — сказала она.
— Eurodance теперь будут слушать, танцевать под него и любить долго, — ответил я. — Это же какой ритм, больше ста двадцати ударов в минуту. Французская молодёжь от него без ума. Да и вся европейская скоро тоже.
— А мы пока по старинке песни поем. Я вот что тебя хотела спросить. Ты мне как-то говорил о моём будущем и что оно изменится в конце мая.
— Говорил и подтверждаю это. И это событие состоится на этой неделе.
— А когда?
— Не скажу. Иначе ничего не сбудется.
— Поняла. Я почему-то тебе верю. А мой «Карнавал»?