— Здесь чего-то не хватает?
Перепугавшиеся завуч с директором посмотрели друг на друга, а потом, с молчаливым вопросом, на меня. Я пожал плечами и тоже сделал удивленное лицо. Всё, вроде, на месте и хорошо сделано. И тут Бережнев улыбнулся, довольный произведённым на нас эффектом, и подозвал одного из своих помощников. А тот протянул ему такие до боли знакомые красные футляры, которых у меня уже было шесть. Ну всё, приехали. Я понял, чего не хватало на моём бюсте. Солнышко тоже догадалась и заулыбалась, только Людмила Николаевна и Вась-Вась пока ничего не поняли. Но по улыбке Брежнева они догадались, что всё нормально.
— Хоть ты всё время и отказывался, — начал свою речь Генсек, — но партия решила тоже тебя наградить за твои подвиги во Франции. Их президент тебя наградил высшей наградой и нам негоже от них отставать. У нас высшая награда Звезда Героя и орден Ленина к ней. Так что носи и геройствуй дальше.
Леонид Ильич достал из футляра Звезду и прикрепил мне её рядом с двумя другими. А потом мы поцеловались второй раз. Народ сначала не понимал, что у нас там происходит, но когда увидел, что именно Брежнев достал из футляра и прикрепил мне на грудь, зааплодировал. Солнышко стояла рядом и счастливо улыбалась. Я тоже был рад, понимая, что Политбюро это дело так не оставит и обязательно меня чём-нибудь наградит.
— Вот теперь порядок, — сказал улыбающийся Брежнев. — И спасибо тебе от Виктории Петровны, личное. После твоего отъезда в воскресенье мне вечером стало намного лучше и уже в среду утром врачи мне разрешили возобновить рабочий режим.
— И от меня ей привет передавайте, — сказал я в ответ. — И за вкусные пельмени тоже ей большое спасибо скажите.
— Вот сам завтра утром и передашь, и всё скажешь. Нас с тобой обещанный мною лось ждёт.
— Так у меня завтра, Леонид Ильич, экзамены. Мы со Светланой освободимся только часов в двенадцать.
— А раньше их никак нельзя провести? Людмила Николаевна, а не могли бы вы завтра пораньше, в качестве исключения, проэкзаменовать этих двух молодых людей?
— Мы можем и в восемь начать, — уверенно ответила наш завуч, быстро поняв что к чему.
— Вот и хорошо. Значит к десяти ты точно со Светланой будешь в Завидово.
— Обязательно будем, — сказала Светлана. — А пока вы будете охотиться, Виктория Петровна меня научит ещё что-нибудь вкусненькое готовить.
Брежнев засмеялся и похлопал её по плечу.
— Хорошо, — сказал он, — я поехал.
Мы все вместе отправились к машине Брежнева. И тут я почувствовал где-то впереди чёрный сгусток очень знакомой отрицательной энергии. Чей-то эгрегор не излучал явную агрессию к кому бы то ни было из присутствующих здесь. Он был, такое впечатление, как бы уснувший. Я с таким ещё не сталкивался. Слово «уснувший» натолкнуло меня на ещё одно определение «спящий». После чего я по цепочке ассоциаций пришёл к словосочетанию «спящий агент». И это был человек из личной охраны Брежнева. Я его раньше с Генсеком не видел. Короче, это был «крот», которого могли разбудить по команде извне в любое время. А крот — это агент или шпион, внедрённый в окружение или структуру организации и работающий скрытно на противника.
По моему побледневшему лицу Брежнев понял, что что-то случилось.
— Что-то произошло? — спросил меня он.
— Да, — сказал я и знаком дал понять Солнышку, чтобы она уводила Людмилу Николаевну и что нам необходимо срочно остаться вдвоём.
Охрана и помощники находились в десяти шагах от нас и слышать наш дальнейший разговор не могли.
— Леонид Ильич, вы мне доверяете? — спросил я тихо у Брежнева.
— Конечно, — ответил тот. — Ты столько раз спасал жизнь мне и другим членам Политбюро, что я тебе полностью доверяю.
— В вашей охране «крот» или «спящий агент». Его надо срочно изолировать от остальных под любым предлогом. Главное, его не спугнуть.
— Про это твоё умение мне говорил Андропов?
— Благодаря этой моей способности я ему недавно спас жизнь.
— Понятно. Где он?
— Он стоит у второй машины сопровождения слева. Светлые волосы с пробором посередине.
— Вижу. Сейчас я позову начальника охраны.
И он вызвал к себе того мужчину, который мне показывал кулак за спиной, когда я хулиганил на концерте в «России» и там присутствовал Брежнев. Мы кивнули друг другу, хотя представлены так и не были. Брежнев отвёл его в сторону от меня и что-то ему сказал. У того даже мускул на лице не дрогнул. Вот это выдержка. Ведь ему только что сообщили о серьезном проколе в его работе, за что он точно получит выговор. По всему выходило, что это именно он прошляпил «крота». Далее Брежнев его отпустил и, вернувшись ко мне, сказал: