Это был советско-английский фильм. Поэтому я предупрежу Стива и он, от лица EMI, в начале июля проявит некоторый интерес к нему. А потом, когда четвёртого июля весь проект развалится, то его друзья-англичане сами предложат ему выкупить у них права на этот фильм, чтобы покрыть убытки. Стив поторгуется и купит, но не сразу, а дня через три, чтобы сбить цену до миллиона.
Я, в свою очередь, до отъезда предложу Алле свою помощь, если всё вдруг сорвётся и предупрежу Суслова перед отлётом в Штаты, что у меня есть на примете хороший инвестор из Англии для моего нового музыкального фильма. И уеду на гастроли. Но буду держать руку на пульсе. И когда всё рухнет, к кому обратится наша сторона, чтобы не платить неустойку? Конечно, ко мне. В этой ситуации мы будем снимать «Карнавал» не четвёртого июля, а, скажем, числа десятого. Мы, как раз, прилетим из Америки девятого, а четырнадцатого у нас состоится первый концерт в Лужниках. Вместо Сантаны будет выступать моя группа «Демо» и я стану спасителем этого замечательного музыкального проекта.
— О чем ты думаешь? — спросила меня Солнышко и я, вспомнив анекдот на эту тему, рассмеялся. — Ну вот, что я такого смешного спросила?
— Да анекдот один вспомнил, — ответил я и поцеловал Солнышко, чтобы она не дулась на меня. — Слушай: «У женщины есть две функции перед мужчиной. Первая, это успокоить его, когда он нервничает. И вторая, нервировать его, когда он спокоен».
Солнышко прыснула от смеха, а Маша, которая подслушивала, о чем мы говорили, засмеялась в голос. Да, какие же мне хохотушки в жёны достались. Готовы смеяться над любой веселой шуткой или анекдотом. Маша, отсмеявшись, рассказала его Серёге и тот тоже заулыбался, вспомнив, видимо кого-то из последних своих подруг.
— А если теперь серьёзно? — продолжила допытываться Солнышко.
— По возвращении из Америки мы будем сниматься в музыкальном фильме, — ответил я ей. — Только об это молчок. Даже Маше пока не говори, чтоб не сглазить.
— Поняла, — ответила с улыбкой Солнышко. — Получается, ты не оставил идею снятся нам ещё и в кино?
— Не оставил. Просто на это не было времени, а подобный вариант упускать совсем не хочется.
Хорошо, что я сразу после туалета незаметно убрал кинжал атлантов в сумку, иначе и Солнышко, и Маша его бы нащупали. Они меня и так всё время тискают, как будто я их плюшевый мишка. Чтобы опять не начать думать об Атлантиде и не пугать окружающих своим сосредоточенным видом, я спросил Солнышко:
— Ты свою Звезду Героя не забыла?
— Нет, она у меня всегда под рукой.
— Тогда давай прикрепляй её на платье. И я свои три тоже на пиджак сейчас прицеплю.
Мы в Лондоне Золотые Звёзды не носили, чтобы не шокировать окружающих. А вот сходить с трапа самолёта необходимо будет при полном параде. Чтоб все видели, что мы в Англии не забыли о своих советских наградах. А то ещё подумают, что мы так и Родину за это время могли забыть. Или стесняемся их носить. Это уже получается не этикет, это уже политика.
Маша 2, увидев наши Звёзды, аж даже хотела встать перед нами по стойке смирно. Про меня она знала, а вот про Солнышко, что она тоже является Героем Советского Союза, нет. О ней в «Правде» было одно короткое упоминание, но вместо имени и отчества там были напечатаны только инициалы, а фамилия Соколова была, довольно-таки, распространенной в Советском Союзе.
— Расслабься, — сказал я стюардессе. — Мы не такие грозные, как кажемся внешне.
Когда Маша 2 ушла, наша Маша ехидно добавила, процитировав фразу из моего же анекдота:
— Расслабься и получай удовольствие.
Это хорошо, что она не процитировав фразу полностью: «Если изнасилование неизбежно, расслабься и получай удовольствие». Вот ведь оторва. Я сделал строгое лицо и показал этой хулиганке кулак. А она, мне в ответ, показала язык. Вот и пообщались, можно сказать от души.
А вот и заветное табло загорелось. Опять придётся пристёгиваться. Любознательная Маша попросила Серёгу поменяться с ней местами, так как ей хотелось посмотреть в иллюминатор, как мы будем садиться. Раз Солнышко сидит у иллюминатора, то и ей тоже надо. Серёге было без разницы, где сидеть, поэтому он спокойно пересел.