Через двадцать минут мне принесли квитанцию об оплате и я пошёл в канцелярию. В кабинете я опять ощутил знакомое чувство, что в комната нас слушает кто-то посторонний. Видимо, мой обострившийся слух стал способен постоянно улавливать даже такое. Но раз контора продолжает прослушивать разговоры сотрудников, как ни в чем не бывало, ну и пусть себе дальше прослушивает и пишет их. Меня это не должно ни коим образом волновать.
После бухгалтерии я забрал ребят из буфета и мы вернулись в кабинет к Ситникову. Там нас уже ждало авторское свидетельство на песню и три новеньких зеленых загранпаспорта. В прошлой жизни я получил дипломатический паспорт в шестнадцать лет как член семьи дипломата. Я выезжал по нему только один раз, но этот раз я запомнил на всю жизнь. Чувствовать себя лицом, обладающим дипломатической неприкосновенностью, в шестнадцать лет — это что-то непередаваемое. На границе наши пограничники даже не заходили в моё двухместное купе. Я ехал в нем один такой в спальном вагоне. Солнышко и Серёга внимательно рассматривали свои дипломатические паспорта, так как видели их первый раз в жизни. Я же, так как было абсолютное чувство дежавю, только бегло просмотрел вторую страницу. Возможно, даже номер этого паспорта мог полностью совпасть с тем, который я получу через год, но я, через сорок лет, номер, конечно, не вспомнил, но все мои данные и фотография были те же самые.
Инструктаж был короткий — список из двадцати «нельзя». Я слушал его в пол-уха и думал, какого чекиста нам дадут в сопровождающие. Чуть позже его представили нам как Семена Николаевича Неделина. Неприметный дядечка лет сорока пяти с цепким взглядом. С ним мы встретимся в аэропорту Шереметьево перед вылетом. Вылет тринадцатого в десять пятнадцать утра. Билеты будут у него, чтобы мы случайной не забыли или не потеряли. Наверняка, это глупая идея самого Неделина. Глупая, потому, что имея загранпаспорт и деньги на руках, можно купить другие билеты и улететь без него. Да и наши фамилии были внесены список пассажиров, поэтому отсутствие билетов никакой роли не сыграет. Мне он сразу не понравился. Считает себя главным и будет явно демонстрировать это нам и всем окружающим. Придётся сразу его ставить на место, иначе все гастроли испортит.
Когда Неделин ушёл, Ситников выдал нам командировочные — по тысяче фунтов на нос. Я догадывался, кто у нас тут такой щедрый и почему, но виду, что догадался, не подал. Солнышко отдала свои деньги и паспорт мне.
— Целее будут, — сказала она коротко.
Это точно. Женщины откладывать деньги не умеют, они их сразу тратят. Проверено на собственном жизненном опыте. Затем приехали англичане. От песни они были в восторге. А вот им, в отличие от наших, название нашей песни даже очень понравилось. Серёга и Солнышко вышли, а мы быстро подписали контракт и я вскорости получил ещё семь с половиной тысяч чеков. Англичане на радостях выдали мне такое же количество сумок с рекламной продукцией, как и в прошлый раз. Ещё они нас порадовали, что за неделю наши авторские с двух песен составили почти двенадцать тысяч фунтов. Эти деньги поступили EMI не только из Англии, но и из Америки и нескольких европейских стран. Их они нам перечислят завтра. Ещё они сообщили, что утром вышли в эфир две наши новые песни, так что к вечеру уже будут известны первые результаты. Миньон тоже поступил в продажу сегодня утром, но пока по нему информации нет. Это были радостные новости для всех нас.
И как вишенку на торте, улыбающиеся англичане достали из отдельного пакета и вручили мне десять наших миньонов. Вот это да! Наш мини-альбом выглядел потрясающе. Маленькая пластинка диаметром 18 сантиметров была прекрасно и качественно оформлена в глянцевую обложку. На обложке была одна из наших фотографий, сделанных ещё здесь, в фотостудии ВААП. Многие называли миньоны семплерами и позиционировались они как краткое обозрение готовящегося к выпуску альбома. Да, я собирался выпустить и англоязычный альбом, но чуть позже. Теперь же надо поторопиться, чтобы не подводить англичан. Пятую песню для будущего альбома я им уже отдал, осталось, как минимум, ещё пять. Когда англичане распрощались и покинули нас, Василий Романович попросил меня задержаться ещё на пару минут.
— Есть один вопрос к тебе у Юрия Владимировича. Ты ничего не знаешь интересного об ограблении Госбанка Армении?
— Первое, что могу сказать, что банк грабил один, но участвовали двое. Два двоюродных брата, армяне. Помню, фамилия у них одна на двоих, оканчивается на «ян». Более точно постараюсь сказать завтра. Да, ещё видел, что они уже перебрались или собираются скоро перебраться в Москву, чтобы обменять деньги на облигации трёхпроцентного займа.