- Это мы без вас решим, - взбрыкнулась директор.
- Смотрите, как бы это без вас не пришлось решать, Лидия Лаврентьевна, - с холодной угрозой произнёс Павел Андреевич.
- Думаете, Демидов всесилен?
- Думаю, вы не всесильна. И на вас управу найдём. Надеюсь, с одиннадцатыми классами вопрос решён или мне посоветоваться с кем-нибудь из знакомых, как быть?
- Решим его в ближайшее время, - неубедительно огрызнулась директриса.
- Надеюсь на вашу сговорчивость, - ухмыльнувшись, заявил Весницкий.
Директриса хотела ответить что-то ещё, но тут в класс стали подтягиваться ученики. Озадаченные парочкой, сидевшей на задней парте, они сбавили тон, тихо расселись по местам, бросая в сторону директора и Павла Андреевича короткие взгляды.
"Тем лучше, - подумал Весницкий. - Будут сидеть тише травы ниже воды, а парень решит, что из-за его урока. Поднабраться уверенности ему не помешает".
Павел Андреевич и предположить не мог, чем всё обернется в итоге, потому думал о Глебе в снисходительной манере. Продолжалось это аккурат до звонка.
...
Аня как раз поднималась в кабинет истории, когда на ступеньках столкнулась с Катей. Подруга взяла Астахову под руку и отвела в сторону.
- Представляешь, а Томка-то своего добилась. Новенького нам поставили.
- Какой же она подлый человек, - нахмурилась Аня.
- Как раз об этом я с тобой и хотела поговорить. Не нужно ничего выяснять. Оставь её в покое. Она хоть и заявила, что не обиделась, все равно дуется. Поэтому не стоит поднимать вчерашнюю тему заново, хорошо?
Аня кивнула. По правде говоря, у неё не было ни малейшего желания снова ссориться с подругой. Поразмыслив хорошенько, она сама пришла к выводу, что Павел Андреевич не самый замечательный учитель, и заступаться за него она не обязана.
А Тома была довольна собой: широкой улыбкой, обнажавшей мелкие зубы, и блестящими от радости глазами она встретила подруг у класса.
- Девочки, - начала она, - там на задних партах директриса со старым... - она осеклась взглянув на Катю, - в общем, с Пал Андрееичем сидят. Смотрите не ляпните чего-нибудь, когда в класс зайдёте.
- А что им надо? - поинтересовалась Катя.
Тома пожала плечами.
- Может новенького проверить решили, не знаю.
Тут раздался звонок. Девочки вошли в класс, поздоровались с вышедшим из подсобки Глебом и сидевшими на задних партах директрисой и историков, расселись за свои парты. Подождав немного опаздывающих, новый учитель коротко кашлянул и поприветствовал класс.
- Здравствуйте, садитесь, - произнёс он зычным голосом. - Меня зовут Глеб Максимович Свиридов, и так получилось, что этот урок истории проведу у вас я. Дежурных прошу составить список отсутствующих, если таковые есть. Надеюсь, Павел Андреевич и Лидия Лаврентьевна не станут сильно возражать, если на своем первом уроке в этой школе я позволю себе немного поимпровизировать и немного отойду от плана. Мне очень бы хотелось рассмотреть сегодня мою любимую тему в истории двадцатого века - Столыпинские реформы, а именно реформу аграрную. Пожалуйста, записывайте в тетрадь, - дал указание он и отошёл в сторону от доски, на которой большими красивыми буквами было выведено: "Аграрный вопрос в период правления Николая II". - В современной исторической науке некоторыми специалистами принято высоко оценивать результаты этих реформ. Объяснить это довольно легко - после развала Союза многие стали считать Российскую Империю чуть ли не передовым государством, которое метило в лидеры. На мой взгляд, и авторы вашего учебника в этом со мной согласны, - после этой фразы Глеб улыбнулся и словно по мановению волшебной палочки, на лицах ребят тоже появилась робкая улыбка, - действительность несколько приукрашивается. Постараюсь убедить в этом и вас на примере земельного вопроса и попыток его решения в поздней Империи. Для этого прибегну не только к скупым цифрам и пространным рассуждениям, но обращусь также к мнению современников, доводам как противников, так и сторонников проводившихся реформ, жалобам крестьян и простого народа. Прежде всего, хотелось бы поговорить о личности самого реформатора, Петра Аркадьевича Столыпина. Личность это бесспорно масштабная, а спектр оценок её бесконечен. Лев Толстой в своем очерке "Не могу молчать!", осуждал военно-полевые суды, введенные по инициативе реформатора, а самого Столыпина называл палачом. Надеюсь, небезызвестный вам Витте рьяно критиковал Петра Аркадьевича, практически ненавидел его. С другой стороны, видный философ Розанов и не слишком-то известный публицист Шульгин высказывались в пользу реформатора. Кто из них был прав? Для начала обратимся к фактам.
И Глеб начал углубляться в начерченные на доске таблицы. Юноша был эрудирован, свободно ориентировался в предмете, когда он говорил, лицо его словно бы озарялось ярким сиянием. Поначалу настроенная скептически Аня всё больше проникалась ходом мыслей и словами историка. Его манера держаться, его уверенность, его мужская красота и бьющая ключом молодость подкупали, располагали к себе. Глеб рассказывал настолько красочно и ярко, что казалось, он сам видел происходящее своими глазами. Мельчайшие детали крестьянского быта, причины недовольства правительством, тяготы жизни простого человека - он знал обо всем, рассказывал не спорадически и как бы между прочим, а слаженно и чётко. Каждый приведённый факт, любая упомянутая деталь гладко ложились в версию событий, излагаемую Глебом. За один урок он каким-то образом сумел сформировать целостную картину той эпохи, передать умонастроения и чаяния людей, процитировать десятки современников, убедительно доказать, что ни царь, ни его министры не были блистательно благородными и безвинными жертвами обстоятельств, они и сами здорово постарались, бездействуя и хватаясь за прошлое, когда ситуация усугублялась всё сильнее.
- Столыпинский террор принято оправдывать якобы узаконенностью действий палачей, аграрную реформу нахваливать за якобы невероятные результаты, к которым она привела. На самом же деле ни террор, ни реформа не решили ни одной из стоявших тогда перед правительством проблем - остудить общество, избавиться от террористов-революционеров, перевести землю из собственности общинной в собственность частную. Сам Петр Аркадьевич пал жертвой террориста, не смотря на повторявшуюся из года в год браваду о победе над терроризмом, что со всей очевидностью продемонстрировало низкую эффективность предпринятых им действий. Не поймите меня не правильно - я не виню этого человека, скорее всего Столыпин был патриотом, но реформатора и политика принято оценивать по итогам его деятельности. А итоги оказались неутешительными: недовольство среди крестьян продолжало расти, а ненависть, которую широкие слои населения питали к Николаю после Кровавого воскресения, введения военно-полевых судов и разгона Думы, росла. В итоге все это выльется в Февральскую и Октябрьскую революции и крушение монархии. Поэтому тем, кто желает оставаться объективным и беспристрастным, нужно признать - аграрный вопрос так и не был решен, знаменитые столыпинские реформы своей цели не достигли, а сам Петр Аркадьевич был слабым реформатором, в глубине души считавшим, что сможет запугать народ и потому относившийся к простым людям, как к черни.
Звонок прозвенел минуты две назад, но никто не сдвинулся с места. В классе царила удивительная тишина, а довольный собой Глеб перевёл дыхание, приосанился и, окинув взглядом задние парты, поблагодарил за внимание и попрощался. Аня с удивлением обнаружила, что не хочет уходить. Она бы слушала и дальше. Никогда раньше урок не пролетал так быстро и не был таким увлекательным. Катя, похоже, придерживалась того же мнения, посмотрев на подругу округлившимися глазами.
- Подождите, ребята, задержу вас на одну секундочку, - заголосила директор. Лицо её озаряла радость и воодушевление. Она выскочила к доске. - Спасибо вам, Глеб Максимович, за столь замечательный урок. Но тут у нас возникла маленькая проблема. Кадровый вопрос, так сказать. Павел Андреевич считает, что вам, ребята, лучше остаться у него. Я же хочу чуть разгрузить его график и позволить Глебу Максимовичу и дальше вести у вас уроки истории. Вы-то сами кого хотите? Глеба Максимовича или Павла Андреевича.