До сегодняшнего дня Дмитрий продолжал надеяться по-отцовски наивно на то, что дочь передумает поступать, после школы устроится в совхозе или продавцом в местном магазине, найдет себе деревенского парня и будет заниматься хозяйством. Но теперь все переменилось. Нужно было предпринимать конкретные шаги по подготовке поступления дочери в университет. В первую очередь остро стоял вопрос школьного аттестата. Аня прилежная девочка, но не отличница. Далеко не отличница. Тройки по геометрии, физике и математике нужно исправить. Вряд ли она решит связать свою жизнь со специальностью, требующей хорошего знания одной из этих наук, но положительные оценки наверняка сыграют свою роль при поступлении.
Затем следовало связаться со знакомыми, узнать, кто где работает, может ли как-нибудь помочь. Астахов всегда бережно относился к старым связям, знал - когда-нибудь помощь понадобится. Наконец, и это самое главное, нужно узнать, куда планирует податься сама Аня.
Когда мысли плавно перетекли к дочери, Астахов погрузился в меланхолические воспоминания и задремал. Во сне он нянчился с маленьким клубочком пеленок, бережно качал его, успокаивал. Но клубок неожиданно вырвался у него из рук и упал. Когда пеленки расправились, оказалось, внутри уже нет ребенка, которого он хаял и лелеял всю свою жизнь. Астахов перепугался, начал метаться из стороны в сторону, выкрикивать имя Ани, но никто ему не ответил.
Проснулся он, когда забренчал будильник - в семь утра. Астахов совершенно не выспался, голова трещала, а за стеной в соседней комнате что-то тихонько напевала себе под нос Аня. Пугающий сон мгновенно позабылся, Астахов слабо улыбнулся, прислушиваясь к голосу дочери. Слуха у неё не было, но Астахову всё равно нравились выводимые ею трели.
Вот Аня тихонько постучала к нему в спальню, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Он посмотрел в её сторону, улыбнулся. От дочери веяло свежестью и жизнерадостностью. Один лишь взгляд её чутких, полных любви глаз придал Астахову сил и бодрости.
- Доброе утро, - поздоровался он, восхищаясь тем, насколько хороша его дочь в легком белом домашнем платье. Скоро она переоденется, прихорошиться, но все это будет напрасно - красивее, чем сейчас, ей никогда не стать.
- Привет, папочка, - она широко улыбнулась, на цыпочках подлетела к его кровати и поцеловала Астахова в щеку. - Ой, - смешно сморщилась она. - Ты колешься!
Астахов провел рукой по покрывшейся мелкой щетиной щеке. И правда колко.
- Сейчас побреюсь, - ответил он, продолжая улыбаться.
- Завтрак я тебе приготовила, пошла собираться в школу. А ты не торопись на работу, вылёживайся, заслужил.
Сказав это, она упорхнула прочь, прикрыв за собой дверь. Астахов попытался последовать совету дочери и прикрыл глаза, но у него ничего не вышло. Пришлось подниматься. Он отодвинул шторы как раз в тот момент, когда веселая Аня покидала дом. Дочь не видела, с какой тоской во взгляде провожал её отец. На душе было погано. Казалось, наступил тот самый день, когда Аня, подобно птичке, покинула родное гнездо, чтобы никогда в него не возвращаться. Тяжело вздохнув, Астахов натянул брюки, застегнул ремень, накинул рубашку и направился на кухню. Есть не хотелось, тем не менее он поковырял яичницу, расправился с половиной тарелки грибного супа и запил всё стаканом молока. Посидев немного в тишине, не думая ни о чём, Дмитрий резко подхватился, взглянул на часы, кивнул и, застегнув рубашку, ушёл из дома. Пора было приступать к выполнению первого пункта своего плана - решения вопроса с аттестатом дочери.
В школу он подошёл к середине второго урока. Невольно нахлынули воспоминания. Здесь его поколотили старшие ребята, там он впервые по-настоящему целовался с девочкой. Кажется, её звали Лена Суркова. На следующий год она вместе с семьёй переехала в город, а Астахов долго по ней тосковал. А за школой его оттаскал за ухо тогдашний директор - здоровенный такой типично деревенский мужик, от которого вечно несло терпким запахом некачественного табак. По иронии судьбы, влетело тогда Дмитрию из-за курения на территории школы. Детские разборки с ребятами из другой школы, беготня на поле до тех пор, пока ноги не начнут отваливаться от нечеловеческой боли, катания с горки в зиму, игры в снежки - все это прошли, все это любили.
Замечтавшийся Астахов поднялся по ступенькам и вошёл внутрь. Отыскав кабинет, на котором висела табличка "Директор Кулакова Лидия Лаврентьевна", он осторожно постучал и, дождавшись, пока из-за двери донеслось разрешение войти, открыл её. Надо сказать, Астахову повезло - не так часто директора можно было застать на рабочем месте.
- Добрый день, Лидия Лаврентьевна, - поздоровался он.
Директор близоруко сощурилась, разглядев Астахова, выдавила из себя кислую улыбку. Было видно, что она чем-то сильно недовольна. Очевидно, Астахов пришёл не вовремя, но поворачивать назад он и не думал.
- А, Дмитрий Леонидович, здравствуй. Зачем пришёл?
Астахов был довольно близко знаком с Галушкой, несколько раз помогал ей решать бытовые вопросы и теперь рассчитывал на взаимность.
- Да хотел поговорить с тобой о моей дочке. Знаешь её, наверно. Учится в одиннадцатом классе.
- Аня, светленькая такая. Конечно, знаю. Прилежная хорошая девочка. А что ты хотел узнать?
- Поступать она в университет хочет.
- Молодец. А куда?
- Да пока не решила.
- Хочешь со мной посоветоваться?
- Можно и так сказать, - Астахов несколько замялся. - Она неплохо учится, но вот по математике да геометрии у нее тройки, с астрономией и физикой не всё гладко. Точные науки не её.
- Девочки обычно с гуманитарным укладом. Оно и лучше. Сейчас юристы да экономисты востребованы, не пропадёт.
- Вот об оценках я и хочу поговорить, - позволив директрисе закончить и не став поправлять после упоминания "гуманитарного уклада" продолжил Дмитрий. - Возможно ли посодействовать тому, чтобы оценки поправить. Не прошу пятерку, но уж на четвёрку её можно подтянуть. Само собой, в долгу не останусь. Ты меня хорошо, знаешь, Лида.
Директор, наконец, поняла о чём речь, изобразила задумчивость и кивнула.
- Нужно будет поговорить с учителями-предметниками. Само-то я не... - тут в дверь кто-то постучал. - Войдите! - крикнула Лида.
Внутрь заскочил какой-то запуганный мальчишка - худой, немытый, бледный и в очках - и замер в дверях.
- Лидия Лаврентьевна! - начал он, но осекся, заметив Астахова.
- Что случилось? - настороженно спросила директриса.
- Там Демидов из школы убежал, - мальчишка боязливо обернулся и, видимо убедившись, что в коридоре никого нет, добавил, - его историк побил.
- Как побил?! - Лида подскочила с места, глаза ее округлились. - Выйди, подожди снаружи!
Мальчишка подчинился.
- Извини, Дима, - обратилась директриса к Астахову. - Я на минутку.
Она вышла в коридор, из-за стены донёсся её грозный голос:
- Рассказывай!
Мальчишка начал строчить, но слов Астахов не разобрал. Директриса шумно возмущалась, потом куда-то пошла. Не прошло и двух минут, когда она влетела в кабинет, а следом за ней плелся Весницкий.
- Оставь нас на минуту, Дима, - попросила директор.
Астахов кивнул и послушно вышел наружу. Коридор уже наполнился детьми и когда из-за двери директора донёсся разъярённый крик, все вдруг замерли и стали прислушиваться. Каким-то образом дети сумели оттеснить Астахова к стене. Тут он заметил Аню, разглядывавшую толпившихся у дверей директора ребят. Меньше всего хотелось, чтобы о его сегодняшнем визите в школу знала дочь. Начнутся ненужные расспросы, в ответ придется врать. Дабы избежать этого Астахов быстро пересёк коридор и спрятался за распахнутой дверью одного из кабинетов. Он простоял там некоторое время, пока скандал в кабинете директора не подошёл к концу. Писклявым голосом Весницкий выкрикнул что-то и, резко открыв дверь, ушёл. Дети принялись перешёптываться, а Астахов аккуратно выглядывал из-за двери. Убедившись, что Ани поблизости нет, он пересёк коридор в обратном направлении и тихо проскользнул внутрь кабинета Лиды.