— У меня дед двоюродный там когда-то жил, — проинформировала обоих Лена. — И, кстати, тоже раньше в ВДВ служил. Мой родной дед был старше его на девять лет, но если двоюродный дед Миша военный, то родной — гражданский. Раньше на тамбовском заводе начальником цеха работал, пока на пенсию не ушёл. Три года назад от рака умер.
— Ну, вот и узнаешь о нём, — предложил Смагин. — А ты его хоть помнишь?
— А как же! Он же прилетал к нам в Тамбов на похороны брата. Правда, прилетал в гражданке, как пенсионер.
Дальше разговоры ушли в профессиональное русло, где майор Смагин инструктировал обоих о том, на что в первую очередь обращать внимание, учил мелким психологическим приёмам и даже несколько вопросов, помогающих определить, не враг ли перед ним. К вечеру они добрались до Саратова и уже там заночевали в расположении Саратовской роты ЮнАрмии. Несмотря на поздний отход ко сну — сказалось душевное общение со своими сверстниками, с утра загрузились в самолёт бодрыми. Часовой перелёт из Саратова в Астрахань прошёл без эксцессов. В пустынном астраханском аэропорту их встречало несколько офицеров во главе с Мухиным и охрана. Пока подавали трап, Игорь стоял и смотрел в иллюминатор двери. Наконец щёлкнула ручка двери, и та открылась. На трапе стоял охранник в звании старшего прапорщика.
— Здорово, хлопец… — тот мазнул взглядом за Игоря — … и дивчина. Как долетели?
— Нормально, — ответил Костин и поправил баулы на плечах, отчего старший прапорщик успел заметить его погоны.
— Виноват, тарщ лейтенант.
— Ничего, — улыбнулся охраннику Игорь, начав спускаться за ним.
Офицеры медленно двинулись к ним. Лена сначала озиралась по сторонам, а потом переключила своё внимание на руководство. Один из встречающих был смутно ей знаком. Пока она не рассмотрела лица — далековато было — на эту мысль наводила его немного прихрамывающая походка. Так, немного выпячивая больную ногу, ходил брат её дедушки, когда прилетал на похороны, а потом, когда группа встречающих подошла поближе…
— Дедушка! — Ленка рванула к нему, разом позабыв про звания и приличия.
— Лена? — опешил полковник Севастьянов и, отбросив трость, поймал внучатую племянницу, повисшую у него на шее. — Внучка, да как ты тут оказалась?
— Мы с мужем к вам в анклав… Помогать роту ЮнАрмии формировать… — всхлипывая и хлюпая носом, тараторила она.
— Это как же так — с мужем? — опешил дед. — Не рано ли ещё тебе?
— Дед, ты же ничего не знаешь…
— Кхм-гхм, — раздалось позади них. — Лейтенант Костин. Прибыл для дальнейшего прохождения службы.
— Здравствуй, тёзка, — пожал ему руку Мухин. — Как долетели? Проблем не было?
— Никак нет, товарищ подполковник. Только собирались мы, как на пожар.
Тем временем Лена отпрянула от деда и подошла к супругу.
— Вот, дед, мой муж — Игорь, — с гордостью представила она его по-семейному.
— Ну, здравствуй, лейтенант, — подал ему руку Севостьянов, и тот её крепко пожал. — Ого! Молодец! Мужская хватка!
Пока ехали в Камызяк, полковник Севастьянов слушал повествования внучки. Временами задавая уточняющие вопросы, временами делая брови домиком. Однако Мухин своё дело знал — вовремя выданные им пояснения по тому или иному эпизоду, помогли руководителю анклава выстроить правильную логическую цепочку о жизни не только его внучки и её мужа, но и целях и задачах ЮнАрмии вообще.
— Вот что, ребятки… Раньше я бы надрал пятую точку за такое ранее замужество моей внучатой… э-э-э… да что там — внучки! Тогда — да, но не сейчас. Сейчас вижу, что повидали в жизни вы много. И вы мне очень нужны. У нас в анклаве ваших сверстников с роту наберётся — это факт. Сегодня прибывают ещё люди из Элисты и там тоже есть подростки. Так случилось, что взрослых военных у нас мало — сказались бои в Усть-Каменогорске. Ваша задача — сделать из пацанов и девчонок хотя бы сносное подразделение. Хоть для патрулирования городка. Сможете?
— Михаил…э-э-э… — запнулся Игорь.
— Александрович, — подсказала ему супруга.
— Михаил Александрович, мы готовим роту для ЛЮБЫХ заданий, а уже ваше право использовать её там, где она больше всего нужна. Но перед началом занятий мы с Леной должны устроить всем рекрутам экзамены. Кто пройдёт, станет курсантом, нет — любая гражданская специальность. И поблажек не будет никому — не взирая ни на какое родство, заслуги родственников и прочее. Гонять будем так, как гоняют нас. По суворовски: тяжело в ученье — легко в бою. Никаких «хочу/не хочу», «не могу» и прочей гражданской хрени — в любую погоду, в любую опасность. Либо ты воин, либо гражданский — третьего не дано.