Сегодняшнее событие будет первым значительным воспоминанием — в ожидании парижского Диснейленда. Ровно через одиннадцать лет.
11:40
Габриель опаздывал. Он до сих пор лежал в одних трусах на кровати, в хижине над верхним ярусом тропического леса с видом на долину Амазонки, одной из величайших рек на Земле, воды которой питают весь южноамериканский континент.
— Ну давай, — сказала Клара, — это займет одну минуту, надень что-нибудь, телепортируемся на остров, скажем всем «ку-ку!», пожмем пару рук и вернемся.
— Отстань!
— Это гражданский акт, малыш, как голосование на Экклесии. И займет минуту. Всего одну минуту твоей жизни.
— Бред собачий!
— Все там будут, все человечество!
— Вот именно, дорогая подруга, вот именно! Давай лучше воспользуемся тем, что все бараны будут заняты, и смотаемся на Фудзияму, посмотрим Ниагарский водопад и озеро Танганьика. Вот это будет кайф — только ты и я!
— Да ну тебя, Габи. Ведь ничего подобного никогда не бывало — десять миллиардов человек в одном месте.
— Знаешь, если так рассуждать… Скоро и на Плутон сможем телепортироваться…
— Так идешь?
Габриель сорвал с мангового дерева мятые полотняные штаны и футболку в дырках, натянул их и сказал со вздохом:
— Готово. Галстук надевать или так сойдет?
11:40
— Что вы со мной сделаете, Немрод? Оставите умирать? Выкинете в Черное море? Позовете Виктора Каппа, чтобы прикончил меня?
Немрод поправлял галстук, глядя на свое отражение в стекле циферблата часов.
— Значит, вы сделали выбор? Жаль. Свободному миру пригодился бы такой человек, как вы.
Он надел пиджак — наверняка тот же, в котором записывал официальное обращение к землянам.
— Совершенно с вами согласна, — отозвалась кореянка, — я больше всего на свете люблю этот свободный мир, но вы собрались устроить в нем сраный хаос. Я знаю Пангайю. Даже ради прекрасных глаз отца она не нарушит четвертую статью! Ваш план «Питчипой» провалится, вам придется отлавливать три сотни изгоев и как-то справляться с ядерным взрывом на пустынном острове.
Немрод не обернулся, лишь печально улыбнулся часам.
— Ошибаетесь, капитан Ким. Пангайя всегда мне доверяла. Всегда. Она посвятила мне свою жизнь. Мне и свободному миру. Пангайя не станет колебаться. И раз уж вам повезло познакомиться, скажу, что свою роль сыграет еще один аргумент…
Ми-Ча не дала ему закончить:
— Пангайя умирает. Ей осталось совсем немного.
— Она сама вам сказала? — удивился Немрод.
— Нет. Валерия Аверьянова.
Президент колебался.
— Она права. Пангайя больна. Диагноз после аварии был безжалостным и окончательным, моей дочери врачи отвели двадцать лет. Я решил ничего ей не говорить, пока не проявятся симптомы.
Ми-Ча вспомнила слова доктора Аверьяновой, которые та произнесла в больнице имени Склодовской: «Я снова увидела Пангайю два года назад. Узнала, что у нее агрессивная форма синдрома Хантера. Было упущено время, много лет, а ведь можно было побороться».
Немрод знал, как тяжело больна его дочь. Если бы ее начали лечить раньше… исход был бы иным. Но он ничего не сделал.
Ми-Ча почувствовала прилив сил.
— Вы лжете, Немрод! Вы лжете! Вы могли спасти Пангайю, но позволили ей умирать — как машине или компьютеру, который не чинят, а просто заменяют другим. Чего вы боялись? Что она заберет слишком много власти? Что наступит день, когда она выйдет из-под вашего контроля? Вы предпочли пожертвовать и ею тоже. Вашей дочерью. Дочерью!
11:40
Артем и Капп так и сидели друг напротив друга, телепортер лежал на столике между ними.
Дуэль.
Убийце достаточно наклониться и схватить прибор. Вот только Виктор Капп не был столь наивен. Он понимал, что полицейский только того и ждет.
Внезапно майору пришла в голову очевидная мысль: в рассказе киллера есть странное противоречие.
Он посмотрел Каппу в глаза.
— Кое-что в вашей истории не сходится. Почему вы поверили президенту? Контракт и смягчение наказания — полная бессмыслица. Вы не могли не понимать, что Немрод с легкостью пожертвует вами. «В интересах человечества» — вечная его присказка.