От 1 до 30.
Песок, все тот же песок…
От 30 до 60.
Не сдаваться!
Упала первая капля.
Потом вторая, третья.
Много капель.
И вдруг хлынул дождь, прибивая пыль, усмиряя бурю, превращая песок в грязное месиво.
Клео как могла запрокинула голову, подставляя струям лицо.
Размотала тюрбан и глотала, глотала небесную влагу. Лилио делал то же самое.
Они почти мгновенно промокли до нитки, но они были живы.
Клео бросилась в объятия журналиста.
— Вы гений, господин великий репортер… Я… Я вас…
К черту слова! Она поцеловала его в губы, и они стояли так под струями ливня.
Клео дрожала — от страха, холода, радости.
Она не хотела отпускать от себя этого мужчину. Только не сейчас. Ее сердцу нужны нежность, утешение и что-нибудь покрепче.
Алкоголь. Или любовь.
Всемирная климатическая организация заслуживает доверия: им гарантирован пятичасовой прохладный душ.
Клео помогала де Кастро стащить через голову пропотевшую грязную рубашку, пока он умело расстегивал пуговицы на ее блузке.
Дождь омывал их нагие тела, они бросили в грязь штаны и долго целовались, потом Лилио собирал губами воду с сосков, шеи и живота Клео, опустился на колени и продолжил ласкать ее тело. Она притянула его к себе, и он прошептал:
— Одежду можно будет просушить только через пять часов, чем бы нам занять это время?
— Наверное, для начала стоит прилечь?
— Вы правы, мы ведь не хотим, чтобы изгои назвали нас бесстыжими.
Лилио лег на размокшую землю, Клео опустилась на него.
— Никто на нас не смотрит, господин репортер. Мы в пустыне. В единственной настоящей земной пустыне. Никто сюда не телепортируется, чтобы подглядывать за нами.
36
Пустыня Аралкум, Казахстан
— Итак, майор, они там?
— Ну да. Да, там.
Артем настроил подзорную трубу на максимальную дальность — пять тысяч метров.
— Что дальше? Наши действия?
Акинис раздраженно махнул рукой Носера, одному из двадцати агентов приданной ему команды, приказывая заткнуться и сосредоточиться.
— Они… чем они заняты, шеф? — не успокаивался Паронти, устроившийся за большим валуном.
Артем понимал нетерпение своих людей и все-таки раздраженно вздохнул. Майор уже много минут молча вел наблюдение под проливным дождем, отгородившись от остальных.
Да и что бы он мог им сказать?
Что Лилио де Кастро и Клеофея Луазель находятся рядом с проржавевшим кораблем. Что они легко обнаружили парочку, перехватив сначала сообщение Клеофеи матери из Музея Передвижения в Амстердаме, потом видео в соцсетях — двое странных туристов с велосипедами. Компьютерные сканеры Бюро мгновенно идентифицировали личности де Кастро и Луазель, но преследователи телепортировались в Самарканд с опозданием на несколько минут, и журналист с учительницей успели исчезнуть. В следующий раз их след обнаружился, когда поступил сигнал телепортера Себастьяна Миранды, старого чилийского затворника, живущего — якобы — в хижине в горах Патагонии. Он тем не менее пытался телепортироваться в Казахстан, в центр Аралкума, строго запретную зону, то есть закрытую для любой телепортации.
Это точно были они. Наглые любители! Ледюк за три минуты нашел труп Себастьяна Миранды без телепортера на запястье — его зарыли в огороде за деревянным домом с видом на Лаго-дель-Десьерто, — пока Артем срочно запрашивал у «Пангайи» разрешение телепортироваться в запретную зону с двадцатью агентами. Группа заняла позицию достаточно близкую для того, чтобы держать обе цели в поле зрения, не выдав при этом своего присутствия.
Что еще сказать подчиненным? Что беглецы занимаются любовью под искусственным дождем? Что женщина испытывает почти дикарское наслаждение? Что у него появилось немотивированное, но стойкое убеждение, что ей грозит опасность?
Не со стороны журналиста — де Кастро не имеет никакого отношения к терактам, он всего лишь искатель сенсаций. И все-таки подсознание майора выдавало настойчивый сигнал, что этот человек неоправданно рискует, сам того не сознавая. Что уж говорить о Клеофее Луазель! Этот тип не сумеет защитить ее от реальной опасности, а она ему доверяет и прямо сейчас отдается ему посреди пустыни. Молодая женщина запала в душу майору в тот самый момент, когда он протянул ей руку в фавеле Мангейры. Она ничем не напоминала Марианну, и все же… «Прекрати пялиться на ее грудь, извращенец! Забыл, что подглядывать нехорошо?»
— Мы вмешаемся, шеф? — нетерпеливо спросил Бизе. — Сколько можно мариноваться? Телепортируемся, возьмем в кольцо, прыгнем и — хоп! — вернемся вместе с ними в сухое помещение!
— Ждем… — буркнул Артем.
Команда глухо зароптала. Терпение — не самая сильная сторона спецназовцев, привыкших мгновенно перемещаться в любую точку земного шара, чтобы разобраться со сложной ситуацией. Ни один из них не знал, чем заняты беглецы. Отсутствие информации, ожидание, ливень — все было против них. Какого черта командир тянет?
Артем увидел, как молодая женщина без сил перекатилась на землю и подставила лицо дождю. Он знал, что будет дальше. Они примут энергетические пастилки, соберут немного дождевой воды и еще несколько раз займутся любовью.
— Чего мы ждем? — Носера злился и даже не пытался скрыть это.
— Утра!
Ропот усилился. Утра?! Они не ослышались?
Майор пригладил мокрые волосы.
— Слушайте, парни, повторять не стану. Эти двое приехали сюда на велосипедах. Телепортироваться они не могут, вся зона блокирована «Пангайей». Телепортация разрешена только нам. Поэтому терпим и ждем. Парочка не испарится.
— Чего ждем? — вслед за Носера почти выкрикнул Паранти, известный своей горячностью.
Артем решил, что пора выдать людям хотя бы часть правды.
— Строго секретно, ребята! Ублюдки из Всемирной военной организации держат на этой территории условно освобожденных заключенных. Они сообщили нам это только сейчас, когда не осталось выбора. Журналист должен встретиться с этими изгоями, поэтому мы ждем, как на старом добром сафари, когда газели явятся на водопой.
Агенты поняли. Майор желает выстрелить дуплетом. И беглецов взять, и диссидентов, но территория огромная, и никто не гарантирует, что изгои, особенно если они передвигаются пешком, тоже обнаружили журналиста и его женщину.
— Ждем рассвета, — повторил Артем. — Ночь проведем здесь, в укрытии. Наблюдаем. Если до утра ничего не произойдет, берем их.
Агенты начали неохотно ставить палатки, которыми терпеть не могли пользоваться, но дождь не оставлял выбора. Через час и шесть минут он прекратится и можно будет подсушиться.
— Каждый, кто хочет, может отскочить домой и пообщаться с близкими, я не возражаю, — сказал Артем. — Но не более пяти минут. Постоянно на месте должны находиться пятнадцать человек. Договаривайтесь между собой насчет очередности.
Жест майора оценили по достоинству: нет ничего глупее сидения в засаде, если можно поцеловать на ночь жену и детей. Они заспорили, кто-то предложил бросить жребий, а Артем вернулся к наблюдению.
Журналист расстелил на песке подстилку, и теперь они с Клео сидели — нагие, свободные, влюбленные, радостные — и подставляли сложенные ладони под струи дождя.
Так они и проведут всю ночь.
У Артема снова появилось странное чувство. Этой женщине, обычной учительнице, нечего делать в истории, затрагивающей самые страшные секреты человечества. Она слишком молодая, слишком невинная и слишком хрупкая. А журналист — мерзавец, втянувший ее в безумную авантюру. Майор понимал, почему де Кастро так поступил, и теперь яснее осознавал природу своей тревоги.
Он в последний раз посмотрел на хохочущую Клеофею. Она поцеловала журналиста, положила голову ему на плечо, закрыла глаза.
Артем ревновал…