— Не волнуйтесь, друзья вытащат вас.
«Срань господня! Капп не идиот, он не заглотнет наживку и уберется отсюда. Вот невезуха, я его почти взял!»
— Правда, придется немного подождать, поскольку я обезопасил зону и никто, кроме меня, не может телепортироваться ни сюда, ни отсюда. Все придет в норму, прежде чем кто-нибудь поймет, в чем дело. Мало кто посещает этот уголок пустыни, уж вы мне поверьте. Молчите, лейтенант?
Бабу не ответил, понимая, что должен заставить негодяя говорить, говорить, говорить… Капп ошибается — Ми-Ча или другой гений поймут, что он сделал. Убийцу погубит самонадеянность.
— Тем хуже для вас, лейтенант Диоп, придется слушать мой монолог. Как я уже говорил, всякая телепортация вокруг этого города-призрака, где я провел тридцать лет жизни, прервана. Скажу честно — мне нравится идея, что кто-то другой станет здесь пленником вместо меня. Но я не чудовище и не собираюсь наказывать ни в чем не повинных землян, поэтому не остановил промышленные телепортации.
В мозгу сенегальца сработал сигнал тревоги.
«Промышленная телепортация? К чему ведет этот ублюдок?»
— Заблокируй я трафик, случилась бы экономическая катастрофа, ведь песок отсюда телепортируют в разные точки планеты. Мир растет, строится. Такова жизнь.
Ноги Бабу сделались ватными, ему не понравилось, как повернулся разговор. Надежный Llama XL вдруг показался нелепым и смешным.
— Прощайте, лейтенант. Думаю, вы все поняли. Если любой тупой техник способен перенести тысячи тонн песка на десятки тысяч километров, чтобы соорудить пляж на Бора-Бора или Суматре, я уж точно смогу передвинуть тонну-другую на десять или двадцать метров.
— Нет! — крикнул Бабу.
Небо над ним потемнело, затем потолок раскрылся и балки рухнули под весом песка. Миллионы песчинок летели вниз и были тяжелее самого мощного водопада.
За несколько секунд Бабу словно бы коснулся в последний раз золотистой кожи Асту — потом песок соскоблил ее; услышал смех Жофа и Адамы — потом песок забил уши; поцеловал горячий лоб Фило — потом песок заполнил рот; сердце издало последний стук для всех, кого он любил. И песок раздавил его.
42
Обрывистые берега Сырдарьи, Казахстан
— Я вас слушаю.
— Идемте, идемте, нужно отойти подальше.
Оссиан медленно ковылял вдоль берега реки, извивавшейся между скалами. Каждый маленький камешек мог стать непреодолимым препятствием, но старик не останавливался. Лилио молча шел следом. Он ждал, когда теоретик анархизма заговорит.
В голове крутились последние слова Клео: что, если кто-то из изгоев сорвется, начнет стрелять в людей или подорвет себя в толпе? Его план казался ему безупречным, но он почему-то не предусмотрел подобную ужасающую возможность. Однако отступать поздно. Он показал изгоям содержимое рюкзака — сотни приборов. Им ничего не стоит отобрать их у него и телепортироваться.
Что же делать? Уничтожить гаджеты? Лилио взглянул на холодную воду — достаточно зашвырнуть рюкзак подальше, и все будет кончено.
Но он ничего не сделал.
Луна освещала последние жилища троглодитов. Миновав пещеры, старик остановился и наконец заговорил:
— Первым делом хочу поблагодарить вас, господин де Кастро. Только вы из всех имеющих хоть какое-то влияние журналистов опубликовали рецензию на «Право крови».
Лилио помнил, что написал тогда разгромный текст, предпочтя информировать читателей, а не делать вид, что книги не существует. Власти, конечно же, запретили политический манифест Оссиана, но найти пиратскую версию труда не составляло. В рецензии Лилио попытался привлечь внимание к подтексту, к тому, что еще задолго до Оссиана было названо столкновением цивилизаций. Главной была идея, что прогресс человечества проистекает только и исключительно из соперничества между империями, религиями, нациями, и соперничество это происходит в виде войн, колонизации, геноцида. По Оссиану, лишь оно двигает мир вперед, лишь благодаря войнам одна цивилизация сменяет другую. На смену угасающей империи всегда приходит новая, более созидательная. Эта мрачная теория оправдывала любые зверства, но Лилио написал также и о том, что за идеологией Оссиана кроется глубочайший невроз, паранойя непризнанного гения. Он подробно прошелся по политической карьере Оссиана, его соперничеству с Галилео Немродом, по его фиаско на Экклесии. Его предали друзья, а последователи отвернулись. В конце концов Оссиана сослали, как и других диссидентов, но даже националисты ему не доверяли.