«Да, — думала Асима Маждалави, натянув поводья рыжего карабаира, — нашему делу только на пользу, что Оссиан не пошел с нами. И пусть этот журналист, Лилио де Кастро, будет здесь! Он гарантировал нам трансляцию в режиме реального времени и выход в эфир сотен репортеров на каждом континенте».
Фабио нашел де Кастро на берегу Сырдарьи, тот был без сознания — его кто-то ударил по голове, — но быстро пришел в себя и отделался шишкой, которую легко загримировать. Проснувшись утром, журналист первым делом бросился к зеркалу, чтобы посмотреть, рассосалась ли гематома. Среди изгоев было четверо врачей, и они настаивали на постельном режиме, говорили, что до границы ему лучше ехать в фургоне, тем более что день празднования столетия телепортации будет долгим и сложным.
Разведчики Саладин и Элисапий подали знак, что путь свободен.
Теперь ничто их не остановит.
Они перейдут границу и рассеются по планете.
Одна Земля, триста наций, две тысячи народов, семь тысяч языков и столько же территорий, которые придется защищать.
Конституция 2058 года гарантировала миру личную свободу для каждого человека.
Отлично!
Личная свобода завоевана, пора защищать коллективные.
«Мы разделим одну Землю, — напевала Асима Маждалави, пустив чистокровного жеребца в галоп, чтобы опередить конвой. — Мы построим общий мир, океаны станут его цементом, а народы — кирпичами».
47
Монастырь Таунг Калат, гора Поупа, Бирма
Ми-Ча отсутствовала десять минут.
— Жди меня, — велела она Пангайе, словно прикованная к креслу девушка могла шевельнуться. — И никому не открывай!
Ожидая возвращения кореянки, Пангайя размышляла над странной идеей подруги застать врасплох Виктора Каппа, если убийца все-таки сумеет пробраться к ним, обойдя охрану, выставленную вокруг горы Поупа. Застать врасплох гения гипермобильности, использовав неподвижность. Неподвижность? Что имела в виду эта странная, непредсказуемая спецагент, напоминающая изящную куклу?
И Пангайя поняла.
Поняла и расхохоталась. Нервный смех быстро перешел в кашель — это случалось все чаще, и каждый приступ длился все дольше.
Ми-Ча отошла к статуям тридцати семи Великих натов, стоявшим у стены в центре индуистского пантеона: Тагьямин, Вишну, Ньяунг Гин, Шива… Она приняла позу, зажав в руках книгу, замерла в неподвижности на несколько долгих секунд, расслабилась и спросила:
— Ну, что скажешь? Разве моя Пальмира не гений визажистских искусств?!
— Больше чем гений! — согласилась Пангайя. — Ты совсем чокнутая, но может получиться.
Кореянка снова замерла, проверяя, сколько выдержит так простоять, не шевелясь и почти не дыша. Во время короткой телепортации в Милан на виа Монтенаполеоне она облачилась в традиционное бирманское сари, попросила сделать прическу и грим в соответствующем стиле и наложить несколько слоев тонального крема. На голове у нее красовалась корона, на запястье — агатовый браслет, в руке она держала Книгу Священных Вед, превратившись таким образом в Сарасвати, богиню знаний.
Ми-Ча стояла в полумраке между Минтарой и Кришной и ничем не выделялась среди других статуй — та же беломраморная кожа, такие же накрашенные глаза, парик и белоснежное сари из плотной ткани с тяжелыми складками.
«Ее идея, — думала Пангайя, — нелепа, но одновременно чертовски умна и может сработать!»
Если Виктор Капп решит телепортироваться в этот зал, он будет думать, что ее охраняет вооруженный полицейский — одна рука на рукоятке пистолета, другая на кнопке телепортера, — и наверняка выстрелит первым. Но если он окажется в пустом зале, наедине с беззащитной женщиной…
Убийца может вообразить, что сыщики играют в прятки при помощи телепортеров, исчезают и появляются, вот только один будет находиться метрах в десяти, совершенно неподвижный. Телепортация заставила людей забыть главнейший способ маскировки растений и животных — мимикрию. Слиться с обстановкой, чтобы никто не обращал внимания.
Ми-Ча подмигнула Пангайе.
«Все-таки она ужасно красивая», — подумала та и улыбнулась в ответ.
48
Долина Сырдарьи, Казахстан
— Здесь мы расстанемся, Лилио.
До бывшей узбекской границы оставалось несколько сотен метров. Первые всадники изгоев уже перешли ее. Фургон, запряженный двумя карабаирами, медленно ехал по грунтовой дороге между вековыми платанами.