Выбрать главу
А младший брат её, Евгений,Слезу скупую проронил, –Он труд создал свой, словно гений, –За всё её благодарил.
Её министры уважали,Сотрудники любили все.За труд частенько награждали,И почитали все, везде.
И мамы верная подругаДержала перед нами речь…По поводу…, её недуга…,И слёзы начинали течь.
По всей России бесконечной,И с благодарностью сердечной,Живут её ученики…Те годы были нелегки,
Когда война кругом косила,Мужские жизни уносила…Нехватка кадров ведь была…Восполнить их должна она.
Ученики её чрез годыК ней уваженье пронесли,Превозмогая все невзгоды,Привет до мамы донесли.
Средь них и двое братьев были.Они о том не позабыли,И помнили всегда, везде,Что выручало их в беде.
Восьмого марта, в день весенний,По радио прошёл концерт.О том узнал лишь в день осенний,Когда я заглянул в конверт.
Где ученик её, да за глаза,Для мамы эту песню заказал.Про «…плот», что исполнял Лоза.Тем уваженье маме выражал…
Лишился всё ж моральной я опоры.Кто мне теперь опорой может стать?И больше у меня не будет форы,Которую родители могли мне дать.
И что же делать мне теперь?И что ответить мне на это?Хоть верь в приметы, хоть не верь,Но наступило бабье лето.
Сестра моя, – апологетка веры, –Из похорон устроив балаган,Немало потрепала людям нервы,Чуть было мне не закатив скандал.
Но я смирился. Бог ей ведь судья!И мама моя тоже верующей была.А что касается людей обмана,Так это не из моего кармана.
Так берегите всех живущих!От жизни к смерти только миг!И богохулами слывущих,И любящих всех божий лик.
И слёзы льются каждый раз,Когда на даче я бываю,И за столом я вспоминаю,Где с ней сидели много раз.
Никто не назовёт меня сынком,И не погладит нежно по головке,Не поцелует в темя вечерком,Ко мне склонившись тихо, в изголовке.
Никто не поцелует в щёку,Пытаясь нежно торс обнять.Не скажет мне, к какому срокуПриехать должен я опять,
И навестить свою родную,Всегда заботливую мать…Посылку внуку, небольшую,Попросит, скромно, передать.
Закончу этим грустное своё сказание.Потомкам я своим скажу лишь в назидание:«О чём я точно знаю наперёд.Придёт когда-нибудь и мой черёд!».
И некуда деваться простому человеку.Как ни старайтесь, вечно нам не жить.Как дважды не зайти в одну и ту же реку.Но каждый Человеком в жизни должен быть.
Я четыреста выстрадал строчек.Из груди своей, сердца отдал.Кое-где не закончил…, из точек.То, что я не сумел, не сказал.
Пусть навечно останется памятьО мамане моей, об А.С.Её образу в нас не растаять.Пусть глядит на нас с дальних небес.
О матери я написал своё творение.И многое вместил в сие стихотворение.Всё, что хотел, друзья, Вам рассказать.И ни о чём я больше не хочу писать!
В бору сосновом, на песчаном дне,За металлической, простой оградой,Её могила в полной тишине.То место станет для меня отрадой!

Тяжёлые дни прошли, и Платон снова окунулся в повседневную, спокойную обыденность. Но ненадолго. Через полтора месяца скончался и тесть.

Да, теперь я вижу, что Бог действительно троицу любит! И как? До смерти! – недоумённо и возмущённо подытожил Платон просто трагические события последних пяти месяцев.

Но эта смерть, в отличие от женских, всё же ожидалась. Александру Васильевичу пошёл уже 85-ый год. Он даже прожил почти на два месяца больше, чем умерший тринадцатью годами ранее отец Платона Пётр Петрович.

Его здоровье было ни к чёрту. Совсем переставали функционировать лёгкие. Да и сердце уже работало на пределе своих оставшихся возможностей. И только постоянная забота горячо и давно любимой и любящей жены Надежды Васильевны, с которой они прошли и огонь и воды и медные трубы, до этих пор держали старика на плаву.

Последние часы жизни старый генерал провёл в объятиях младшей дочери Ксении. Поэтому именно она услышала его последние слова и предсмертный хрип, закрыв навеки глаза своему любимому папуле.

В эту ночь была её очерёдность находиться вместе с отцом.

Ещё сутки назад лечащий врач и заведующий отделением предупредили её сестрёнку, что больному осталось жить буквально несколько часов.