Теперь мы можем усмотреть сходную ситуацию в отношении смены парадигмы, начатой трансперсональной психологией. Зародившись в конце 1960‑х гг. из новаторских работ Абрахама Маслоу и Станислава Грофа, трансперсональное движение представляло собой мощный освобождающий импульс и, в определённых отношениях, революционный прорыв из прошлого в области психологии. По сравнению с позитивизмом и редукционизмом, давно господствовавшими в психологической науке, трансперсональная психология, которая включала в себя и узаконивала духовное измерение человеческого опыта, открывала перед современной психологической мыслью радикально расширившуюся вселенную реалий — восточных и западных, древних и современных, эзотерических и мистических, шаманских и психотерапевтических, ординарных и неординарных, человеческих и космических. Теперь духовность получала признание не только как важный объект психологических исследований и теории, но и как необходимая основа психологического здоровья и исцеления. Развивая идеи и направления, впервые намеченные Уильямом Джемсом и К. Г. Юнгом, трансперсональная теория и психология начинали обращаться к великому расколу между религией и наукой, который так глубоко разделил современное сознание.
Но, как теперь показывает работа Хорхе Феррера, сами обстоятельства происхождения трансперсональной психологии, родившейся из современной науки — с философскими корнями в эпохе Просвещения, — вынуждали её строить свои теоретические структуры и обоснования на унаследованных принципах, которые, хотя и были необходимы для её ближайших успехов, постепенно оказывались все более проблематичными в долговременной перспективе. Учитывая сосредоточение современности на индивидуальном картезианском субъекте как исходном пункте и основании для любого понимания реальности, её пронизывающее все утверждение эпистемической отделенности познающего субъекта от независимой объективной реальности и, наконец, современное разочарование во внешнем мире природы и космоса, было почти неизбежно, что трансперсональная психология возникнет в той форме, которую она приняла, а именно: с доминирующей приверженностью к узакониванию духовного измерения бытия путём защиты эмпирического статуса частных, индивидуальных и внутрисубъективных переживаний независимой всеобщей духовной реальности. Поскольку современная космология лишает доступную общему наблюдению внешнюю вселенную какого бы то ни было внутренне присущего духовного смысла или содержания, эмпирическое подтверждение духовной реальности должно было происходить через частный и внутрисубъективный опыт. А поскольку считалось, что опыт высшей Духовной реальности является общим для мистиков всех веков, значит он подобно научной истине не зависит от человеческих интерпретаций и проекций и может эмпирически воспроизводиться всяким, кто должным образом подготовлен для занятий соответствующими практиками. В свою очередь эта утверждаемая посредством общего согласия высшая реальность рассматривалась как единичная абсолютная Истина, которая содержит в своей высшей всеобщности широкое многообразие всех возможных культурных и духовных перспектив. Это была фундаментальная трансцендентная Истина, к которой, в конечном счёте, сходились мистические основы всех религий.