Я предоставлю читателю наслаждаться развёртывающейся драмой мастерского анализа Феррера, в котором он закладывает основу для разрешения кризиса трансперсональной теории. По существу Феррер усвоил наиболее ценные догадки постсовременного ума и включил их в трансперсональную точку зрения, при этом полностью превосходя догматический релятивизм и непреодолимо фрагментарный скептицизм, которыми страдали некоторые более ранние постмодернистские воззрения (ограничения, коренящиеся в том скрытом светском редукционизме, который служил собственным долговым обязательством постмодернизма модернизму). В основе ведущих трансперсональных метатеорий явно лежало намерение соединить современную науку с до-современной религией. Для достижения этой цели требовались многочисленные произвольные теоретические модификации, призванные объяснить множество возникающих аномалий и несоответствий, притупить разнообразную критику и подправить предпринимаемый сверхсинтез. В этих модификациях обычно использовались различные постмодернистские идеи, которые были полезными для решения конкретных проблем, но в конечном счёте по существу оказывались «эпициклическими» поправками к общей стратегии, неспособной по достоинству оценивать сложную реальность, которую она стремилась объяснить.
По контрасту с этим Феррер усвоил полный смысл, содержавшийся в глубочайшей и незаменимой сердцевине постмодернистского поворота: он сформулировал радикально разделяемое и плюралистическое понимание духовных реалий, духовных практик и духовного познания. Он критикует привнесённый из эмпиристской науки интрасубъективный эмпиризм, который подчинил себе трансперсональную теорию и наводнил её неуместными и обречёнными на провал требованиями воспроизводимости, проверяемости и фальсифицируемости. И он утверждает правомерность множественности духовных освобождений, в которых различные духовные традиции и практики целенаправленно развивают и «устанавливают», порождают посредством сотворческого участия в динамичной и неопределённой духовной силе, множественность подлинных духовных высших реалий.
Благодаря этой решающей догадке о разделяемой, устанавливающей и плюралистической природе духовной истины трансперсональная область освобождается, вступая в новый мир открытости к Тайне бытия, являющейся его основой, сопровождаемая по-новому уважительным и плодотворным диалогом между различными религиями, метафизическими точками зрения и духовными практиками. Разрубая гордиев узел, который, подобно отжившей пуповине, невидимо связывал трансперсональную теорию с Просвещением, эта дисциплина может открываться к новым горизонтам, не будучи столь раздираемой бесплодным и слишком часто нетерпимым, недиалогическим спором.
Я приветствую энергичное утверждение Феррером Тайны, с которой имеет дело всякое трансперсональное и духовное исследование, безграничной творческой свободы предельной основы, её освобождающего отрицания любых интеллектуальных схем, претендующих на теоретическое объяснение всей реальности. И это утверждение достигается не просто аподиктическим заявлением, а строгим эпистемологическим анализом соответствующих трансперсональных теорий, в равной мере тщательным сопоставлением религиозных и мистических свидетельств из разных культур и острой критикой современной духовной практики. Приятно видеть, как могучий ум здесь полностью используется для раскрытия к Тайне бытия, а не для попыток сдерживать, классифицировать и ранжировать ради удовлетворения нужд какой‑либо всеобъемлющей системы.
Это во многих отношениях очень простая книга. Она, безусловно, чрезвычайно ясная и написана с умным и терпеливым старанием сделать каждый момент совершенно понятным для читателя; каждое спорное положение представлено с добросовестной точностью и с ясным рассмотрением всех возможных возражений или альтернатив. Каждая последующая глава приносит более глубокое проникновение в главные проблемы трансперсональной области и большую свободу от их ограничений. Эту книгу заканчиваешь читать с более ясным умом и более широким углом зрения, чем те, с которыми начинал.