Больно давило еврейские горбы,
Пророки росли, как грибы!
И в том человеческом потоке
Пророк ехал на пророке…
Иисус, въезжавший в Иерусалим на осле,
Был пророк не в единственном числе:
Прошло до него их десятки, -
Какие с них взятки!? –
Потому-то, когда ученики горланили,
«Осанну» осанили
Своему Христу,
Полицейский спокойно стоял на посту,
Не объявляя никому запрета
Орать вокруг чудака из Назарета.
Пять евреев наделают гвалту
На целую Балту;
Но в Иерусалиме средь праздничного гаму,
Когда валило столько народа к Храму,
Пятеро евреев значили мало,
Хоть и орали они шало…
Поорали апостолы минут пять-десять,
А дальше пришлось носы повесить:
Сколь ни галдела святая компания,
Никто не обратил на Христа внимания! –
Пыжился наш местечковый герой,
Как мышь перед горой;
И не нашлось человека, на лихо,
Кто бы сказал ему тихо,
О его безрассудстве болея:
«Брось чудить, - здесь, брат, тебе не Галилея!»
Глава 27
Очищение храма:
Кончилась комедия - начинается драма.
Надо принять во внимание,
Что Иисус не бывал в Иерусалиме ранее
(Не зря же спрашивали его учеников:
«Кто сей? Кто он таков?»).
Иисус свои «словеса живые»
Нёс в Иерусалим впервые.
Что он не видел Храма от самого материнского молока,
Про это говорят евангелисты Матфей, Марк и Лука;
Об этой священноиудейской «вышке»
Иисус знал лишь понаслышке:
Знал он, что святыней Иудеи
Владеют саддукеи, -
То бишь священство родовитое,
Оченно ядовитое, -
Что Иерусалимский «божий дом»
Стал саддукейским осиным гнездом.
Бороться с такою силой, -
Спаси господи и помилуй!..
Потому-то, путешественник невольный,
И намечал Иисус путь окольный:
Лез в минуту критическую
В Самарию еретическую;
Но как самарийский народ был неумолим,
То пришлось идти в Иерусалим…
Шёл Иисус путём-дорогою,
Объятый большой тревогою,
Не переставая апостолам петь,
Что ему предстоит «претерпеть»;
Что саддукеи – народ нахальный;
Что идёт он, пророк опальный,
На праздник пасхальный,
Несмотря на полное своё нежелание,
Яко агнец на заклание!
Но такова человечья природа, -
Накануне неудачного «входа»
Вдруг надежда в Христе закопошилась,
Что его участь ещё не решилась:
«Сем-ко в Иерусалим торжественно въеду, -
Не побежит ли народ по моему следу!?» -
И до чего же всё вышло обидно:
Как это видно
Даже из евангельских врак,
Не побежал за ним ни один дурак!..
Такой встречей смертельно обиженный,
Перед учениками униженный,
Иисус, чтоб привлечь внимание к своей особе,
Ринулся в неукротимой злобе
В Иерусалимский Храм
И устроил там полный тарарам:
Повёл себя, согласно протокольной справке,
Просто как слон в посудной лавке! –
Дядя Семён, Иван, Яков и Андрей
Стояли испуганно у дверей;
Зато Иуда, как тигр, метался,
За что ни попало хватался
И вопил, вцепившись в какого-то верзилу:
«Господи, яви свою силу!
Обнаружь, чего ещё не обнаруживал!» -
Словом, крепко Христа подзуживал,
Хотя нужды в том не было особой:
Охваченный злобой,
Иисус по торжищу гонял
Ошарашенных торговцев и менял,
Крича: «Вон, мерзавцы, отсюда!
Не оскверняйте дом моего отца!»…
Зазвенела разбитая посуда,
Разлетелась по полу маца;
Загремели столы опрокинутые,
Ларьки сдвинутые,
Раскрытые сундуки, рундуки;
Замычали жертвенные быки,
Заблеяли бараны,
Разлетелись голуби кто куда…
«Берегите карманы!
Беда!» -
Воры крупные с воришками мелкими
Занялись воровскими проделками.