Боунс присаживается рядом с ним, проверяет показания датчиков и трикодеров, а Кирк боится, что ослышался…
– Что? – сипит он, еле раскрывая губы и фокусируя взгляд.
– «Что», «что», – передразнивает доктор. – Неделю, говорю, уже прохлаждаешься. Даже с такими серьезными ранами, но – СМО я или кто?
Леонард ворчит и даже презрительно надувает губы, но Кирку сейчас совершенно не до этого. Вот нисколько. Неделю? Неделю?!
– Спок! – он хрипит и подрывается с койки – боль тут же оглушает, пронзая все тело, но ему сейчас не до нее. Спок! Если они выбрались из петли, то Спок может быть… Он же умирал у него на руках!!
– Стоять! – Леонард хватает его за плечи, удерживает, укладывает обратно, но Джим мечется и взвывает от просто нестерпимого огня в сердце. От железных прутьев, которыми как будто нашпиговали его живот, а голову положили под пресс и раздавили. – Джим!
Но Кирк уже не слышит его. Он захлебывается криком и вновь подступающей темнотой, которая снова захватывает его в свои объятия…
Он не знает, через сколько часов приходит в себя – он вдруг снова видит рассеянный свет под веками, чует запахи медицинской палубы и слышит мерный писк датчиков. А еще ощущает чужое присутствие рядом. И стоит только приоткрыть глаза, как Леонард тут же берет его за руку.
– Живой он. Живой… – говорит Боунс. – Спокойнее. Все в порядке. Ты же знаешь о его регенерации – уже на третьи сутки скакал, как козлик…
Джиму нечего на это ответить. Он боится верить. Он не выдержит, если это – новый сценарий витка. Который вполне мог измениться с приходом другого Спока. И поэтому он не может удержать слез и не сможет не окунуться в новую боль.
– Джим… Ну хватит слезы-то лить, а? – Маккой хоть и ехидничает, но смотрит с грустью. – Скоро весь медотсек затопишь. Ты же и в отключке ревел, и твоему сердцу, которое, кстати, мне пришлось заново запускать пять часов назад, лишние волнения сейчас не нужны.
– Ленн… – стонет Кирк. Ну пожалуйста, пусть все это будет правдой. И ему даже не нужно пояснять – друг всегда понимал его с полуслова.
– Не волноваться, – повторяет Леонард. – У нас есть жертвы и корабль напоминает решето, но боевой крейсер Федерации пришел вовремя.
– Крейсер?
– Он самый. И это все, Джим, – непреклонным тоном заявляет Боунс. – Все будет в порядке. А теперь еще спи. Потом у меня будет к тебе куча вопросов.
Кирк не успевает опомниться, как друг накачивает его успокоительным, обезболивающим и снотворным. Черт возьми! Сначала добудиться не может, а потом сам же и вырубает! И это тогда, когда одних только его слов преступно мало! Джим должен увидеть Спока и точную дату и время воочию! Он должен знать все! Иначе снова умрет.
Но вместо Спока он обнаруживает подле себя пожилого вулканца. Наверняка опять через несколько часов, потому что тот увлеченно читает что-то с падда, удобно устроившись в гостевом кресле.
– Джим… – лицо вулканца озаряет улыбка, он медленно поднимается, подходит к нему и берет за руку. – Все кончилось. Все точно кончилось. «Энтерпрайз» пока не на ходу, но его уже отбуксировали далеко за критическую точку системы. Угрозы нет. Спок жив… Но и без жертв не обошлось.
– Как? – только и может он выдавить из себя, сжимая чужие пальцы в ответ.
– Когда я подошел к системе, на звезде произошла вспышка – мощный выброс вещества и последовавшая реакция. Туманность немного рассеялась, а данные от зондов, что там находились, оказались совершенно иными. Так как ты успел предупредить Адмиралтейство о моем визите, они отправили на периметр сторожевик, а мне удалось убедить их доблестного капитана последовать за мной – излучение больше не должно было быть опасным, а вот агрессивно настроенные укты… Мы пришли вовремя. Помогли дать отпор и взяли под арест нападавших, – медленно рассказывает вулканец. – Спок был тяжело ранен, но так как ты прикрывал его собой, это его и спасло от новых ран. Вы понесли потери, но ты смог сделать самое главное – ты сохранил ему жизнь и выжил сам. Хоть и пытался недавно опять нас оставить – хорошо, что доктор Маккой всегда начеку и не даст тебе этого сделать.
Вулканец легко улыбается, продолжая держать его за руку, а Джим не может и не хочет скрывать горького вздоха облегчения.
– Джим… – тень грусти скользит по лицу Спока, и он нежно прикасается к его виску. – Ты теперь сед так же, как и я…
И теперь Кирк пытается улыбнуться – состариться он все-таки успел. Успел получить сотню новых физических и психологических травм. Успел сотни раз попрощаться со своей жизнью и сотни раз потерял все, что ему было дорого… Вот что значит его улыбка, и Спок ее прекрасно понимает.
– Капитан?.. – легкий стук в дверь, и в палату заходит старпом. Замирает в нерешительности и зачем-то констатирует. – Вы очнулись.
– Я оставлю вас, – другой Спок снова сжимает его пальцы, улыбается и уходит, а старпом медленно, не сводя взгляда, занимает его место.
– Как вы себя чувствуете, капитан?
– Сносно, – коротко отвечает тот, чувствуя, как все внутри снова переворачивается. – Назови мне точную дату, время и наше местоположение.
Вулканец называет и протягивает падд, что держал в руках, чтобы Кирк убедился сам.
– Наши потери, – просит Джим, заходя через планшет в систему корабля.
– Шестеро погибших в инженерном, трое – в исследовательском, одиннадцать боевых офицеров, два медика. Пятеро в тяжелом состоянии, еще семь – без угрозы жизни, – докладывает старпом.
– Мостик?
– Все живы.
– Корабль?
– Пробоины по обоим бортам на внешней обшивке, три – до внутренних слоев. Отсеки изолированы, разгерметизация предотвращена. Запасы энергии на исходе, но и те нам пока некуда тратить, – продолжает Спок. – Мы лишились правой гондолы и пока не можем перезапустить варп-ядро. Есть нарушения в энерго-цепях, но их техники устранят в ближайшие 42 часа. Также произошел сбой в навигационной системе, многие терминалы не работают, но лейтенант Чехов смог подключить нас к дублирующим сеансам. Это основное…
– Да, остальное я и сам вижу, – Джим пролистывает системные сообщения и автоматические отчеты, а потом вызывает Скотти.
– Мон, загляни, как будет минутка.
– Да, капитан,– инженер бормочет сквозь зажатую в зубах отвертку и активно кивает.
– Капитан, полагаю, вам сейчас не стоит перенапрягаться, – строго говорит Спок, и Кирк лишь машет рукой.
– Я и не буду. Мне нужно знать.
Вулканец продолжает пристально смотреть, но соглашается.
– Мы получили отчеты из Адмиралтейства, капитан, и мистер Спок коротко обрисовал ситуацию… – осторожно начинает старпом, внимательно следя за его реакцией, и Кирк тут же останавливает его жестом.
– А вот об этом, мистер Спок, я говорить точно не готов. Все потом, – отрезает Джим, мысленно передергиваясь – уж точно не с ним! Точно не сейчас! И желательно, вообще никогда! Он бы еще понял, если бы это был Леонард, но уж точно не этот вулканец! – Если вам не дает покоя любопытство, то можете запросить всю информацию у Адмиралтейства и в исследовательском центре, а меня уже тошнит от этой системы и всего, что с ней связано. В переносном смысле.
Он все-таки срывается на нем, и радость от того, что все закончилось, очень быстро испаряется, сменяясь новой головной болью – он не может об этом говорить со Споком. И уж точно никогда не сможет объяснить своих чувств, испытанных за эти восемь месяцев.
– Хорошо, – Спок холодно кивает и, похоже, обижается, но быстро понимает, что капитану действительно сейчас не до этого. Но он наверняка придет позже, когда Джим успокоится и поправится.
***
Кирк проводит в медотсеке еще трое суток, а потом уходит в инженерный. Скотти, например, даже и не думает лезть к нему в душу. Молча кивает, хлопает по плечу, поит виски в конце смены – та молчаливая поддержка, что сейчас нужна Джиму больше всего. Он заделывает пробоины в обшивке, перепаивает контактные схемы и платы, перезапускает ядро вместе с главным инженером – делает все, что может, чтобы их корабль смог добраться до первого же федеративного дока. А по вечерам играет в шахматы с пожилым Споком – вулканец решил остаться до прихода на базу. И наверняка – чтобы присмотреть за Джимом, но тот этому и рад. За все это время он настолько к нему привык, что только присутствие этого Спока не вызывает болезненных ощущений. В конце концов, только этот Спок не умирал у него на глазах каждые двое суток…