На счет «три» он появляется на мостике с поднятыми руками и тревожным взглядом, и Джим готов собственные зубы стереть в порошок от злости. Чертов вулканец!
Спока оставляют в дверях, держа на мушке, а Кирку снова ухмыляются.
– Я же сказал, два заложника мне не нужны. Выбирай: ты или он.
– Да я бы сам его убил, – цедит Кирк, опаляя Спока ненавистью – не только приказ не выполнил, но и его подвел.
– А что? Это можно, – пираты смеются, подталкивая Джима вперед, один фазер приставляют к его виску, а второй суют в руки.
Они громко хохочут, ожидая развлечения, когда Джим делает шаг вперед и упирает фазер в горло вулканца и прожигает того гневным взглядом. И все, что Кирку остается сделать, это только пробормотать в свой передатчик слово: «голограмма», а потом развернуться, уходя с линии выстрелов, и выстрелить в главаря. Чехов, что был на связи, обязательно поймет – еще вчера они с ним обсуждали голографические эффекты в безвоздушном пространстве, поляризацию света, интерференцию и дисперсию, и догадается, что два других катера – всего лишь проекция. Джим уверен почти на все сто, что неизвестные пульты – от управления изображением. И если это так, то это не пираты, а полные идиоты! И Джим вместе с ними!
Он падает на пол, уходит перекатом за панель и успевает дважды выстрелить, прежде чем его левый бок ошпаривает невыносимой болью. Одновременно с этим раздаются два мощных взрыва – катера по бортам «Энтерпрайза» оказываются замаскированными астероидами. Спок успевает достать еще двух траллов и заработать несколько ранений по касательной, а остальных разоружают прибывшие офицеры охраны. Джим зажимает бок локтем, кое-как удерживается на ногах, но ждет, когда офицеры проверят катер. К вырубленным Споком инженерам, прибавляются еще четверо, попытавшиеся удрать в спасательных капсулах, а также двое пленных – в тесном продовольственном трюме. Он командует брать всех под стражу, катер – на буксир и доложить Адмиралтейству, и только потом понимает, что совсем скоро потеряет сознание. Последним, что он успевает сделать, это прорычать подскочившему обеспокоенному вулканцу: «не трогай меня!»
***
Леонарду в очередной раз очень хочется вспомнить еще одну свою привычку и закурить. Джим не оценит, а Спок и вовсе откажется понимать, но Кирк еще долго будет в отключке со сквозной раной в боку, а гоблин, медленно наворачивающий круги по его кабинету, навряд ли сейчас обратит внимание хоть на что-нибудь, кроме капитана. Маккой фыркает себе под нос и гонит подальше крамольную мысль, но не съязвить не может.
– Прекратите топтаться, коммандер. На этот раз никто не умирает, так что сядьте и ждите, как тогда, – вулканец замирает, очевидно, тоже вспомнив, как он мешался, пока Джим приходил в себя с сывороткой из генномодифицированной крови в своих венах. По сравнению, дыра в животе – сплошной пустяк.
– Я думаю не об этом, – откликается Спок и все же садится напротив. – Поведение капитана вышло далеко даже за установленные вами границы.
– Тебе бы стоило подумать о своем, – пеняет Леонард, намекая на промах с пиратами. – И что у тебя там опять не сходится, в твоем мозгу?
– Капитан вел себя слишком сдержанно. И вместе с тем агрессивно, – отвечает вулканец. Снова смотрит доктору в глаза, и у того возникает нехорошее предчувствие.
– Ты поэтому лоханулся? Только из-за того, что Джим повел себя странно? – Спок уже перебдел, но что стало причиной? Почему все это не дает ему покоя?
– Это чересчур странно, даже для него, – упрямо повторяет тот. – Я бы предположил, что…
Он умолкает, задумавшись, и Боунс тут же его теребит.
– Что?
– Что перемена в поведении капитана может быть из-за вмешательства в его разум, – заканчивает старпом, и доктор тут же не соглашается.
– Брехня. Кто бы смог? – а потом «осеняет» и его.
– Первые изменения я отметил после отлета мистера Спока, – настаивает вулканец, и хотя Леонарду эта идея кажется притянутой за уши, но он не может не допустить…
– Если подумать… после того, как он сорвался и наорал на нас, все как-то… слишком быстро пришло в норму. Ну или дошло до нее…
Он вспоминает инцидент в баре и отрешенное лицо Кирка, который в прежние времена устроил бы из этого целое представление. Но вместо этого он был холоден и жесток. Да, тема разговора была не из приятных, но Леонард видел Джима настолько серьезным в крайне редких случаях. В случаях, когда им обычно грозила опасность. Не было ли это сигналом? Не было ли это уликой или доказательством? Или Кирк так своеобразно намекал, что его и так близкие отношения с пожилым вулканцем стали еще ближе?
Он тоже задумывается, сопоставляя факты и теорию, и приходит к тому же выводу, что и Спок.
– Ты думаешь, он это сделал? Эти вашими шаманскими-вулканскими штучками?
– Это – духовные практики, основанные на мелдинге – погружении в чужое сознание, – поправляет Спок. – С их помощью можно сделать и не такое.
– Ну так и чего мы ждем? Иди, вызывай этого вулканца и спрашивай напрямую. А я пока поразмышляю, насколько это этично и как еще могло отразиться на Джиме, – предлагает Маккой.
– Полагаю… – Спок запинается, хмурясь, но продолжает строить догадки. – Это могло быть сделано не во вред и даже – по желанию капитана, но также могу предположить, что чужое вторжение в сознание может иметь негативные последствия.
– Пока все в норме, за известным исключением. Иди, – Маккой и сам поднимается на ноги, решая провести еще несколько тестов.
– Мы могли бы проверить это прямо сейчас, – медленно говорит старпом, но так многозначительно, что Боунса снова ошпаривает воображаемым кипятком.
– Ты… хочешь сам?
– Поверхностное воздействие не принесет вреда, – уверенно заявляет Спок, а Леонард останавливается и на секунду представляет себе эту картину – Спок в голове у Джима. Точнее, этот Спок. Потому что другому, похоже, друг доверился безоговорочно. И что старпом увидит, когда войдет? Точнее, что увидит, кроме чужого воздействия?
Леонард хватается за голову и мысленно стонет: вот же… Джим! Сам себя загнал в ловушку! Что он с собой сделал? И почему?
– Нет, даже не вздумай, – вот что Маккой знает совершенно точно: старпому в голове капитана делать нечего. По крайней мере, без его согласия. – Я более чем уверен, что эти ваши «мелдинги» должны быть добровольными. Поэтому я не позволю тебе лезть к нему, пока он в отключке.
– Я понимаю, – смиренно соглашается Спок. – Но предложил только потому, что точно так же ясно, как и вы, понимаю, что капитан на это осознанно не согласится. Не со мной.
– Именно. Вот поэтому иди и спроси, почему Джим согласился «мелдиться» с ним и что тот с ним сделал, – хорошо, что Спок не настаивает – очевидно, у вулканцев, проникновение в сознание – не самая тривиальная вещь.
Старпом послушно уходит, а Леонард опять тяжело вздыхает. Проникновение в сознание? Работа с воспоминаниями, чувствами, эмоциями? Что Джим хотел, чтобы с ним сделали? Неужели, он хотел от чего-то отказаться? От памяти об инциденте с петлей? Или от боли? От Спока? От своей любви к нему? От чего он, черт его побери, пытается сбежать?!
А через сутки Боунс тащит Спока в палату капитана. Он не дал старпому и рта раскрыть о разговоре с другим вулканцем – пусть поставит Джима перед фактом. Тот сейчас вял и ослаблен – сил сопротивляться не будет. И вот теперь это – очная ставка, где Кирк наконец раскроется перед ними полностью. Леонард, может, и плохой друг, но хороший врач, и именно как врач не может допустить, чтобы мозг капитана однажды превратился в кашу.
Джим смотрит в суровые лица с недоумением и грустью в глубине глаз – чует уже, что они конкретно за него возьмутся. Маккой предсказуемо медленно закипает, а Спок удивительно неэмоционален – ни тени чувства даже на обычно каменном лице. Леонард кивает старпому, и экзекуция начинается.