- Еще раз намекнешь на то, что я тупая, испепелю, - сурово бросила ему вслед Дзюнко.
- Э! - он развернулся, дернувшись, словно ужаленный.
- Шучу, шучу, - отмахнулась она. - Но вот если сейчас следом пойдешь - испепелю и не поморщусь.
И Китами шагнула к двери со значком "W". Судорожно кашлянув, Джонни по-джентельменски повернулся к выходу в коридор, когда девушка взялась за ручку. Щелкнул замок, и их разделила граница света коридорных ламп и уютного полумрака уборной.
К счастью, никакой свирепый террорист из ближайшей кабинки не выпрыгнул, а значит, можно было умыться. Подставив ладони под флегматично потекшую из крана воду и оттирая попавшую на руки собственную кровь, Китами посмотрела в зеркало. На нее исподлобья глядела жуткая страхолюдина. Нет, она никогда не считала свое лицо страшным, но сейчас спутавшиеся волосы, синий взгляд сквозь контактные линзы и угрюмость лишили женственности в два счета. Клочья изодранной автоматными пулями одежды тоже не добавляли облику прелести. Дзюнко потеребила края рваных дыр. Все-таки жутко это - когда тебя убивают. И привыкнуть-то не выходит.
Набрав в ладони воды, она ополоснула лицо. Как выяснилось, оно все горело. По крайней мере, вода показалась очень холодной, словно кто-то окунул ее физиономий в зимнюю прорубь. А она разве нервничает?
Дзюнко задумалась. Странным образом тот факт, что они находятся в захваченном террористами здании, бегают от этих самых террористов и не так давно были ими пойманы, в сознании шел по пятам, но не давил на пятки. Ну, террористы. Ну, страшно. А чего делать, руки заламывать? Думать испуг, несомненно, присутствовавший где-то под сердцем, ей не мешал. Даже тогда. Когда тот страшный тип говорил, что ее надо убить, она не ощутила истерически-трусливого, сковывавшего мысли паралича. Наоборот, ее словно что-то подстегнуло напасть первой. Когда-то в первые ряды римских легионов отбирали тех, у кого в минуту опасности лицо не бледнеет, а краснеет. Это означало, что такой легионер не струсит, а встретит опасность активными действиями. Похоже, у нее лицо как раз краснело. По крайней мере, горячим оно было - в самый раз.
Только вот Китами не была уверена в том, что ее щеки горели исключительно из-за присутствия рядом опасности. Даже в этот самый туалет она зашла столь поспешно вовсе не потому, что ей нужно было сделать то, о чем говорить неприлично. Просто Дзюнко внезапно почувствовала легкое покалывание неловкости и внутренне опешила сильнее, чем от любого теракта. Когда они с Джонни перестали бежать, девушка впервые отчетливо осознала, что он держит ее за руку. Тогда, в суматохе, почуяв кровь на одежде, она толком и не сообразила, как так вышло. Но сейчас осознание того факта, что они держались за руки, Китами покоробило.
Дзюнко давно не стыдилась физических контактов с мужчинами, но то был особый случай. Тогда, раненая, она смогла своей странной способностью уловить его мысли. Она нравилась Джонни, это можно было сказать абсолютно точно. И он не врал, когда говорил, что дело тут не в желании заняться сексом. И это сильно все усложняло. Китами никогда не имела дел с парнем, который бы испытывал к ней симпатии не плотского характера. Нет, ясное дело, что физически она Джонни тоже привлекала, но, похоже, эти мысли у него находились далеко на периферии. Ненормальный какой-то. И что с ним делать-то? Обычно все решалось просто - либо переспать, либо отпугнуть. А сейчас?
Б-р-р-р, что за бред! Китами поспешно сполоснулась еще раз. Не время как-то думать о таких вещах. У них имеется проблема более насущного плана: побег из здания, полного свирепых вооруженных людей. Только вот беспокоит ее необходимость сейчас выйти в коридор и столкнуться с ним, а не с террористами.
Собирая волю в кулак, она вытерла лицо, поправила изувеченную одежду, стараясь не размазывать кровь, и шагнула к выходу. Джонни стойким оловянным солдатиком стоял, отвернувшись от входа в женский туалет, готовый стрелять в любого, кто сунется к ним из коридора. Только теперь Дзюнко поняла, что юноша мог бы и возмутиться ее светским желанием посетить туалет в такой момент. Но он ни слова не сказал.
- Что теперь? - спросила она, уставившись на его плечо.
- Придется тебе осквернить себя, - нервно хмыкнул он, оборачиваясь. - Пошли в мужской туалет.
Он шагнул к левой двери и осторожно открыл ее, пропуская Дзюнко первой. Прищурив один глаз, она переступила порог и очутилась в запретном для женщины месте отдохновения мужской выделительной системы. Как выяснилось, мужской туалет мало чем отличался от женского, только был чуть тусклей окраской стен и брутальней наличием ряда писсуаров. А еще в стене, шедшей от кабинок к писсуарам, было вырезано окно, начинавшееся где-то на уровне ее подбородка. К нему-то зашедший следом и прикрывший дверь Джонни и подскочил.
- Не закрыто, - дернув за ручку, он повернул раму внутрь. Мутноватое стекло сделало кусок стены похожим на оплавленный воск. - Надо будет вылезти. Высоты не боишься?
- Мужиков с автоматами я боюсь больше, - ехидно сказала Дзюнко.
- Ага, - Джонни картинно втянул перед собой трофейное оружие. - Вот, значит, как?
- Ага-ага, - она прищурилась еще сильнее, чем на входе. - Так что я от тебя в окно хоть сейчас выпрыгну.
- Какой позор, - он цыкнул зубом. - А я ведь шел к успеху.
- Неспешно так шел, - Дзюнко почему-то старалась оставить последнее слово за собой. А сам разговор казался до ужаса смешным. Поэтому, не успев договорить, она хихикнула. Словно дождавшись команды, ее смешок повторил юноша. Нервное напряжение сделало свое дело, и спустя пару секунд они оба неестественно засмеялись.
- Ха-ха-ха! - Китами оперлась рукой о стену, стараясь унять рвущиеся из груди конвульсии хохота.
- Ха-ха-ха-ха! - Джонни вцепился в короткий приклад автомата, отчаянно кривясь. - Жуть!
- Ох-ха-ха! - Дзюнко торопливо сглотнула. - Спокойно, спокойно!
- Ага. Ха-ха-ха! - молодой человек глубоко задышал. - Уф...
- Ух... - она закрыла глаза, вслед за ним выравнивая дыхание. - Так, психанули, и хватит. Лезть, значит?
- Ага, - помяв ладонью лицо, он снова кашлянул и поставил автомат стволом вверх у стены. - Оружие оставить придется. Дай-ка я гляну...
Джонни ухватился за подоконник и, подтянувшись, высунулся наружу. На улице уже стемнело, лил шелестящий холодный дождь, но снизу багряно светили полицейские сирены, сырыми мокрыми шлепками доносились звуки окружающей суеты. Наверняка на подходах к зданию творился сущий ад. Как бы не начали в них стрелять. Но тут уж придется надеяться исключительно на интеллект полицейских снайперов. А те вряд ли глупы, пусть и приходится смотреть сквозь потоки воды с неба. Искомый карниз, обильно смоченный дождем, казался предательски скользким. Но иных вариантов просто не было. Он спрыгнул обратно.
- Не очень хорошо, - обратился он к Дзюнко. - Дождь, карниз скользкий. Да еще и темно уже. Но полиция совсем под окнами, может повезти.
- Ну и полезли, - она пожала плечами. - Выбора-то нет.
- Угу. Только тебе первой придется.
- И ладно.
Она обошла его и собралась было залезть на окно. Но Джонни вдруг осторожно тронул девушку за плечо, заставив остановиться.
- Дзюнко, - он выглядел взвинченным сейчас, когда предстояло самое страшное - лазанье по карнизу под перекрестным вниманием и полиции, и, возможно, террористов. - Слушай, Дзюнко... Ты осторожней там.
- Да я понимаю, - ей и самой было не легче. Контролируемый испуг все-таки давил на психику, а близость к Джонни лишь усугубляла ситуацию.
- Хорошо, - он вдруг замялся. - Дзюнко, ты... извини за то, что в коридоре получилось. С автоматом...
Он ненароком коснулся окровавленного края дырки на ее одежде.
- Да... ничего, - нутряным голосом ответила девушка. - Ты хоть извиняться умеешь.
- Ну... умею.
Так они и простояли еще секунд пять, не понимая того, что оба до крайности смущены. У Китами опять начинало воинственно - и застенчиво - краснеть лицо. Джонни почему-то весь выпрямился, став похожим на черный фонарный столб с патлами. Друг на друга молодые люди не смотрели, предпочитая разглядывать стены и чернеющий оконный проем.