— Хотим! — сказал Юрка, подмигивая нам. Ведь это означало, что нам придется прогулять школу — в мои времена суббота была учебным днем, если вы не знаете. — Во сколько?
— В одиннадцать! — широко осклабился этот тип.
— Заметано! — сказал Юрка. — Где?
— Знаете пустырь под стройку за Гороховым полем? Вон там.
— А почему ты сейчас не можешь отдать нож? — влез Димка.
— А потому что с ножом — не тот случай! — заржал этот тип, ещё резче выставляя вперед свою финку. — Или потягаться хотите?
«Тягаться» нам не имело никакого смысла. Мы бы ни за что не сунулись вперед, видя его выставленную финку, а он бы ни за что не попер на нас, приготовившихся к обороне, с металлическим прутом в моей руке и с Гизом, прижавшимся к нашим ногам и рычащим, злобно ощетинившись. Конечно, такой тип нас бы всех троих уложил — куда трем мальчишкам тягаться с крепким мужиком? — но и он понимал, что, при нашем накале и готовности драться чем угодно, до конца, шансы получаются пятьдесят на пятьдесят. И что в любом случае он выйдет из схватки сильно потрепанным.
Я тоже все это понимал. Но, честно скажу, у меня подступала противная тошнота к горлу и коленки подкашивались. Мне было страшно, очень страшно. Рассказов о шпане, пускающей в ход финки по делу и без дела, мы слышали много — такой шпаны было в нашем районе пруд пруди — но сами никогда на такие «разборки», как сказали бы сейчас, не нарывались. Так вот, мне был настолько противен мой страх, и сам я себе противен из-за этого страха, что я сказал:
— Почему это — «не тот случай»? Разве долго нож вынуть и вернуть нам?
Потом Юрка и Димка утверждали что я проговорил все это не свойственным мне, наполовину сдавленным, а наполовину кукарекающим, голосом. Вполне возможно. Мне понадобилось приложить немалые усилия, чтобы преодолеть мой страх, и на моем голосе это не могло не отразиться. Но, в любом случае, я сумел задать мой безумно дерзкий — как я считал тогда — вопрос, и на этот вопрос противостоящий нам тип не мог хоть что-то не ответить.
— А потому не тот, что нож не при мне! — ответил он (и было видно, что скорее всего он врет, но что мы могли возразить? Скрутить его силой, чтобы отобрать нож, у нас бы не получилось: ситуация была такая, что проиграл бы тот, кто первым возобновил бы драку, будь это он или мы. Да и, повторяю, нам все-таки страшно было, хоть мы и скрывали свой страх). — Хотите обыскивайте меня… если сумеете, — он гнусно хмыкнул. — Вот завтра мы и сторгуемся, можете вы выкупить этот нож или нет.
Говоря опять-таки современным языком, он «забивал нам стрелку». И мы не могли отказаться от завтрашней встречи, не уронив своего достоинства.
— Хорошо, — сказал я. — Мы будем. Но чтобы нож обязательно был при тебе!
— Будет, будет! — разулыбился этот тип. — Вы только приходите!
Это прозвучало скорей как угроза, чем как готовность вести переговоры — мол, на этот нож я вас и поддену, вот что слышалось за его фразой. Но нам оставалось этим удовлетвориться, и мы удалились из сарайчика, пятясь задом. Я ушел последним, в одной руке продолжая сжимать металлический прут, а другой взяв поводок Гиза. Этот тип стоял не шелохнувшись, выставя финку вперед и широко ухмыляясь.
Едва оказавшись снаружи, мы рванули так, что стоило поглядеть! Собаки бегают быстрее людей, но и Гиз не поспевал за нами — я чувствовал это по его натянувшемуся поводку, я скорей волок песика, чем бежал с ним вровень. Остановились мы только тогда, когда одолели пешеходный мостик и оказались по другую сторону Яузы — на площадке перед мостиком, откуда противоположный берег просматривался довольно далеко, и мы могли убедиться, что тип с финкой не преследует нас.
— Ну и ну! — выдохнул Юрка. — Ребята, кажется, мы нарвались!
— Нарвались, точно, — кивнул Димка. — Я на завтрашнюю встречу без кастета не пойду. И ещё ножик прихвачу — тот, самодельный, о котором я вам говорил. И вам советую вооружиться.
Я подумал о том, что может ждать нас завтра на Гороховом поле, и мне стало не по себе. Вряд ли даже кастеты и ножики нам сильно помогут, думал я, с ними нам может быть только хуже. Но как-то вооружиться все равно будет надо, факт… Собрав все силы, чтобы говорить спокойно, я сказал.
— Ну, ладно. Все это будет завтра. А сейчас нам надо доставить Гиза к Мадлене Людвиговне. Она, небось, с ума сходит, потому что семь часов уже прошло!
И мы направились к Госпитальной улице, с глубоким унынием думая о том, как нам быть завтра, чтобы вызволить драгоценный нож. Мы понимали, что нарвались на такое «толковище», из которого вряд ли унесем ноги, и «первой кровью» здесь не обойдется. Но отступать нам было некуда.