— Ты думаешь, ты сможешь вовремя разглядеть взрослую подлянку? спросил Юрка.
— И потом, если мы будем близко, мы можем Седому всю игру сломать! предупредил Димка.
— Получается, взвалили на него все самое стремное, а сами в кусты? заспорил я.
— Да не прячемся мы в кусты! — заспорил Димка. — Ты пойми, мы можем только навредить, если вмешаемся!
— Ну, вы как хотите, а я пойду к нему! — сказал я. — Можно ведь сделать вид, будто я один из этих… ну, из мальчишек, которые вертятся всюду и спекулянтский товар сбывают! Ну, которым взрослые спекулянты всякий мелкий товар распределяют, вроде жвачки и сигарет, понимаете? И который подошел к нему инструкции получить. Седому это только прибавит авторитета!
— Не получится, — покачал головой Юрка. — Ты в новеньких джинсах и в белой футболке, а ты обрати внимание, как одеваются эти мальчишки, которые вкалывают на спекулянтов: как можно потрепанней и беднее!
— Ну… — я задумался. Юркин довод имел определенный смысл. По нам сразу было видно, что мы не из тех прожженных пацанов, которые проводят все выходные на «черном рынке» и пообтерлись тут как галька в прибое. — Все равно, я пойду. Не могу я так!.. В смысле, стоять и ждать неизвестно чего. Просто загляну, как там дела, и все. А если надо будет с разговором к Седому подойти, что-нибудь придумаю.
— Ну, смотри, — пожали плечами мои друзья. — Хочешь заглянуть — давай мы тебя проводим.
И мы направились к пивной — так, наверно, витязи осторожно подступали к пещере дракона, где томится их пленный товарищ.
Я заглянул в дверь, мои друзья задержались чуть поодаль, чтобы не привлекать лишнего внимания, если мы заглянем все вместе. Я увидел, что ничего особенного не происходит. Более того, Седой и Пучеглазый, кажется, договорились. Пучеглазый, тяжело поднявшись с места и дружелюбно хлопнув Седого по плечу, направился к дверце туалета. Седой встал и пошел вслед за ним.
Я просто обязан был присутствовать при завершении сделки, такой важной для нас! И я рванул через зал.
— Ты куда? — спросил меня попавшийся на моем пути официант.
— Отлить надо!.. — сквозь зубы процедил я. — Не могу больше!
Официант насмешливо кивнул, и я устремился дальше. Возможно, он решил пропустить меня, как раз увидев, что я одет вполне прилично — явно, что не из мальчишек-торговцев и не из мелкой шпаны, крутившейся вокруг всех «толкучек».
Дверь я постарался открыть как можно тише — и пугливо заглянул, повернут Седой с Пучеглазым головы в мою сторону или нет.
Их не было видно. Туалет изгибался буквой «Г», и они стояли за углом этого «Г». Похоже, они примолкли на секунду, услышав, как скрипнула дверь, но я постарался войти как можно бесшумней, и они сразу же заговорили опять.
— Смотри, — это был одышливый голос Пучеглазого. — Тот самый?
Я понял, что речь идет о ноже. Не увидеть, как он возвращается к нам, было свыше моих сил! Я на цыпочках прокрался вперед и выглянул из-за облицованного кафелем угла стены.
Седой внимательно рассматривал нож — наш нож!
— Да, — сказал он. — Тот самый.
Он шагнул под самую лампу, внимательно изучая и рукоять, и футляр, и кожаные ножны с надписью.
Пучеглазый, вроде бы, спокойно выжидал, но что-то в его позе мне не понравилось. Он как-то выгнулся, насколько ему позволяло довольно увесистое пузо — а когда он выпрямился, в его руке блеснул другой нож!
— Седой! — не своим голосом заорал я. Точнее, не заорал, а завизжал или пискнул изо всей силы.
Седой услышал — и вовремя обернулся. Нож Пучеглазого сверкнул в воздухе, но Седой успел уклониться, и нож лишь задел ему левую руку. Ответным ударом Седой взметнул нож Сент-Экзюпери — к счастью, нож был в ножнах, да и бил Седой рукоятью. Не знаю, осознанно или нет, но он не стал «пырять» Пучеглазого лезвием, иначе не избежать бы большой беды. А так, рукоять угодила Пучеглазому под подбородок, отправив его в глубокий нокдаун. Пучеглазый, охая и держась за челюсть, сидел на полу, окровавленный нож вылетел из его руки, он пытался перебирать ногами, чтобы отползти задом подальше от Седого, но у него не получалось.
— Ах ты, сволочь! — сказал Седой. Сделал два шага к выходу, оглянулся и добавил. — Добить бы тебя, да пачкаться неохота… Пошли! — бросил он мне, убрав нож во внутренний карман пиджака, зажимая раненую руку другой рукой и быстро выходя из туалета.
Я засеменил на ним. Мне было дурно до тошноты. Согласитесь, такая сцена и взрослого «вздернула» бы, что уж говорить о мальчишке!
Седой быстро прошел через зал, вышел из пивбара и, даже не глянув в сторону Димки и Юрки, направился туда, где деревья были погуще и побезлюдней. Я двигался за ним как приклеенный, Юрка и Димка присоединились ко мне.