— Эмиля?
— Да, Эмиля, моего мужа. Крепкого, как дуб, мужчину, которого рак погубил за три недели… Теперь оба они на Небесах рядом с Господом Богом. Ладно, я не буду вам надоедать своими глупыми историями.
— Нет, нет, вы ничуть мне не надоедаете, мы все испытываем необходимость кому-то довериться.
Луиза с чашкой в руке села рядом с викарием.
— Как хорошо пахнет, мадам Рапо.
— О! Это целебный отвар с лакрицей, я беру ее на рынке у Сюзанны, она сама собирает травы. Хотите?
— В другой раз… Сегодня я довольствуюсь кофе… Отличным, впрочем!
Под конец превосходный вкус кофе уступил место горькой субстанции. Луиза явно перестаралась. Клеман не хотел досаждать старой женщине кулинарными вопросами: за несколько дней он, конечно, привыкнет. Вскоре восьмидесятилетняя старушка нарушила молчание:
— Вы знаете наши края?
— Я плохо знаю округу Сент-Эмильона, хотя и родился в Бордо. Я бы, конечно, предпочел познакомиться со здешней местностью при других обстоятельствах…
— Во всяком случае, вы мне очень симпатичны. Вы наверняка понравитесь местным жителям.
— К несчастью, мадам Рапо, я здесь лишь временно, монсеньор Леру поручил мне организовать похороны до назначения нового священника.
— О-ля, какая ужасная история!
Она торопливо осенила себя крестом и отпила глоток своего снадобья.
Ее причуды вызвали у священника улыбку. А местный акцент и манера раскатисто произносить букву «р» просто привели в восторг.
— На похоронах славного отца Анисе наверняка будет много народа. Жалко, что придется знакомиться при таких обстоятельствах. Когда вы собираетесь проводить службу?
— Дата пока не назначена, а отпевать будет монсеньор Леру.
— О, ну тогда придет очень-очень много народа!
В ту минуту, когда она снова осеняла себя крестом, в дверь дома постучали. Тяжело дыша, Луиза поднялась:
— Наверняка опять какой-нибудь журналист, со вчерашнего дня так и снуют. Но мне нечего сказать, я не даю «интервьюв».
Словно десятилетняя девочка, она вышла в коридор, правда, шаркая ногами. Клеман с улыбкой посмотрел ей вслед. Он относился к ней с некоторым сочувствием и даже нежностью, какую обычно внуки испытывают к своей бабушке. Такого рода монолог вошел у нее в привычку, и отец Анисе не раз делал ей замечания, но не упрекая, а подтрунивая. Она возражала, что всегда говорит вслух «на тот случай, если Эмиль ее слышит!». Клеман, со своей стороны, тоже не находил в этом ничего особенного, — в конце концов, разве сам он не обращается к Богу при таких обстоятельствах? И пусть Эмиль Рапо не был богом, но все-таки около сорока пяти лет он был избранником Луизы!
Старая женщина приоткрыла дверь и с недоверием посмотрела на посетителя:
— В чем дело?
Кюш широко улыбнулся:
— Мадам Рапо?
— Да, но я не даю «интервьюв», я уже говорила об этом вашим коллегам.
Полицейский протянул свое трехцветное удостоверение:
— Полиция, мадам… ваше имя мне сообщила мэрша.
— Да… Понимаю… Понимаю… Оно хоть настоящее?
Кюш успокаивающе кивнул:
— Мне надо задать вам несколько вопросов, это недолго.
— Не стойте на улице, а то пойдут разговоры.
Сняв цепочку, Луиза впустила полицейского. Прежде чем закрыть дверь, она выглянула на улицу и посмотрела вокруг, желая удостовериться, что никто не видел, как он вошел.
— Туда, дальше.
Решительным шагом Кюш направился в сторону света, заливающего комнату в конце коридора. Но именно из-за света он не заметил низкую балку и сильно ударился.
— Черт возьми!
Отец Клеман бросился Кюшу на помощь, Луиза поспешила вслед за ним, в который раз за день осенив себя крестом:
— О, боже! Вам хоть не очень больно? Я забыла предупредить вас.
— Нет, ничего, только лоб себе расшиб! Я вполне мог бы принять это за препятствие, чинимое полицейскому расследованию.
Полицейский изо всех сил принялся тереть лоб.
— Надо сказать, что я иногда забываю предупредить об этой балке; сама-то я маленькая и прохожу под ней свободно. Так вот, позвольте представить вам отца… О, я запамятовала ваше имя, святой отец, все это разволновало меня…
— Меня зовут Клеман. Господь испытывает вас в своем собственном доме, сын мой.
— Такая точка зрения вполне допустима и…
Мадам Рапо, успев прийти в себя, прервала полицейского:
— Это тот, кто заменил отца Анисе.
— Очень приятно, Кюш Тьерри, капитан, судебная полиция.
— Очень приятно, Клеман, викарий епископа, епархия Бордо.