— Какие у вас были отношения с жертвой?
— Мы были членами одного и того же содружества, и нас связывали две общие страсти: вино и книги.
— А Марьетта вы знали?
— Да, он был уполномоченным по снятию проб, и в рамках своей деятельности я иногда встречался с ним. Мне принадлежит маленький виноградник на западном склоне коммуны. Марьетт не слишком мне нравился как жандарм и еще меньше в качестве уполномоченного… Но уверяю вас, не до такой степени, чтобы убить его.
Кюш и Маджер заранее составили сценарий допроса. Совсем нелишним будет вести его вдвоем. Андре не новичок. Это человек, побывавший в объятиях правосудия. Если ему есть что скрывать, то его надо припереть к стенке, чтобы он допустил оплошность. Дежурный полицейский проводил Андре в кабинет. На нем бежевый костюм, белая рубашка с открытым воротом и до блеска начищенные мокасины. Он излучал безмятежность, и это произвело благоприятное впечатление на Надю. Первым начал более закаленный капитан:
— Присаживайтесь! Спасибо, что откликнулись на мое приглашение. Очень любезно с вашей стороны!
Отодвинув стул, мужчина, не торопясь, спокойно сел. Расположившись за письменным столом, Надя наблюдала за ним. Деревянная заколка удерживала ее волосы, которые она подняла ради такого случая. Опустив взгляд на компьютер, она начала печатать. Кюш молча наблюдал за своей жертвой. Андре выглядел непринужденным. После затянувшейся минуты молчания Надя подняла голову и начала допрос:
— Месье, вы допрашиваетесь в связи с убийствами, совершенными в Сент-Эмильоне в период с семнадцатого по двадцать пятое июня, жертвами которых стали Анисе Лестрен де Лезиньян и Марсель Марьетт, а также в связи с покушением на убийство Жаклины Турно.
Стратегия Кюша проста — град вопросов: вопрос Нади, его вопрос. Цель: заставить смотрителя нервничать, сбить с него спесь.
— Назовите, пожалуйста, свое имя, фамилию, адрес, возраст и место рождения. Семейное положение и профессию.
— Андре Казимир Луи Этьенн, родился десятого июня тысяча девятьсот пятьдесят пятого года в Гренобле. Холост. Проживаю у профессора Шане в Сент-Эмильоне, улица Пренс-Фери, дом пять. Профессия — смотритель винного склада.
— Браво, вы ничего не упустили, чувствуется привычка. С каких пор вы работаете у месье Шане?
— С июля тысяча девятьсот девяносто первого года.
— Почему вы не сообщили нам о своей судимости?
— Вы меня об этом не спрашивали, мадемуазель.
— Месье Шане знает о вашем прошлом?
— Да.
— Как вы с ним встретились?
— После вооруженного нападения в тысяча девятьсот восемьдесят втором году… Я получил пулю в левое плечо. Меня оперировал профессор Шане, он спас мне жизнь.
После такого признания Кюш уже не должен был терять инициативы. Он решил использовать образ бесцеремонного полицейского, обращаясь к Андре на «ты». Надя перестала записывать показания.
— У нас с тобой проблема…
Кюш смотрел ему прямо в глаза. Андре не дрогнул.
— Месье Андре, сегодня утром вы мне сказали, будто спали, когда мы пришли за профессором Шане. Вы подтверждаете ваше показание?
— Да, подтверждаю. Я спал, мадемуазель.
— Похоже, ты страдаешь амнезией или сомнамбулизмом… Ибо вчера около половины двенадцатого твое тело прогуливалось по городу.
Андре ничего не ответил.
— Месье, я повторяю вопрос: что вы делали вечером между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого?
— Я спал, я только что сказал вам…
— А тебе известно, что с твоим прошлым на этот раз ты рискуешь получить пожизненный срок.
— Вы главный подозреваемый в деле убийства Марселя Марьетта… Напомнить вам вчерашнюю вашу стычку в хранилище? Марк Борден и Бенедикта Тардьё… вам что-то говорят эти имена?
— Это двое студентов, которых мы обучаем в поместье.
— Так вот я цитирую ваших студентов: «Даю тебе время до завтра, ясно?» О чем вы должны были говорить с Марьеттом сегодня?
— Он должен был взять пробы, вот и все.
— Ты последний, кто видел Барбозу в ночь его исчезновения. И опять никаких свидетелей!
Андре промолчал.
— Послушайте, пресса не дает нам покоя, прокурору нужен виновный, и, если вы нам не поможете, мы ничего не в силах для вас сделать…
— Давай выкладывай, чем ты занимался вчера вечером.
— Мне нечего добавить к тому, что я уже сказал.
— Послушай, не валяй со мной дурака, иначе я закую тебя в наручники…
— Завтра ваш портрет будет красоваться на первых полосах всех газет…
Андре продолжал упорствовать в своем молчании.