— Хорошо, я возьму это на заметку. — Кюш бросил взгляд на Маджер, которая заносила свидетельские показания. — Благодарю, что дали показания. Через час месье Андре будет освобожден.
— Спасибо, капитан.
Мадам де Вомор вышла и закрыла за собой дверь. Кюш закурил сигарету и, сделав две затяжки, подошел к окну. Надя разочарованно смотрела на него — все их улики улетучились.
— Что ты обо всем этом думаешь?
— Что меня это не устраивает… Совсем не устраивает!
— А если она лжет?
— Нет, я уверен, она говорит правду.
— Почему ты так считаешь?
— В тот день, когда я наведывался к ней, я видел, как Андре украдкой выходил из ее особняка через потайную дверь. Все в точности совпадает… Вот оно, объяснение «веселой вдовы» Марьетта.
— О чем ты говоришь?
— Ни о чем, ты не поймешь… И все-таки несомненно одно: нам следует не спускать глаз с Казимира.
— Самое досадное то, босс, что у нас нет официального подозреваемого. Прокурору это определенно не понравится.
— У нас есть еще англичанин, и потом Дютур тоже должен объясниться…
Викарий шагал вдоль крепостных стен города. Он пребывал в глубоком раздумье. В присутствии Луизы, устроившей в доме священника бакалейную лавку, собраться с мыслями не так-то просто. Исповедь Мариуса Пульо поразила его. Он не сомкнул ночью глаз. Теперь Клеман в подробностях знал, что именно видел Мариус в тот день, семнадцатого, вечером… Как рассказать об этом Кюшу, не нарушив тайны исповеди?
Сегодня, в день святого Фердинанда, стояла великолепная погода. Викарий обливался потом в своей сутане. Он решил сбавить шаг и идти помедленнее. Он любовался ухоженным, опрятным пейзажем. Какая красота! Римляне, и в том числе император Валерий Проб, были первыми, кто посадил виноград. Они прививали его на Vitis Biturica.[28] Отсюда и пошла слава Сент-Эмильона. И было это еще за триста лет до нашей эры. Говорят, будто некоторые лозы насчитывали сотню лет. Суровая зима 1956 года изменила карты размещения сортов мерло и каберне. По установленным правилам за год производится двести тридцать тысяч гектолитров красного вина. Об этом Клеману рассказал сенатор Фабр в прошлую пятницу на вечере, посвященном памяти Анисе. За невысокой каменной стенкой поскрипывал на ветру ветряной двигатель, украшенный широким металлическим винтом. Чуть дальше какой-то мужчина управлял гусеничной тележкой с небольшим прицепом, наполненным листьями мерло. Здесь сбор «зеленого урожая» уже начался. Мужчины поприветствовали друг друга, обменявшись любезностями. Клеман не преминул напомнить своему прихожанину, что воскресная месса начнется ровно в десять часов, и продолжил свой путь. Тропинку окаймляли великолепные смоковницы, плоды которых уже созревали. Когда он добрался до высот, откуда открывался вид на Сент-Эмильон, полифонический сигнал его мобильника послал звуки токкаты. Клеман достал телефон из глубокого кармана:
— Да, ваше преосвященство. Дело продвигается, я получил сведения на исповеди, которые могли бы позволить расследованию продвинуться дальше, однако мне надо проверить информацию.
— Клеман, вы пастырь спасения, не забывайте о своей роли.
— Я полностью сознаю это, монсеньор. Я только хочу побудить человека поговорить с капитаном Кюшем и принять таким образом участие в справедливом деле.
— Будьте осторожны, Клеман, один пастырь таинства уже потерял жизнь.
Кюш вышел из кабинета, охваченный унынием. Он-то полагал, что держит в руках виновного, но приходилось признать, что Элизабет де Вомор испортила ему все дело. А не лгала ли она? И не связано ли все это с чем-то совсем уж невероятным? Почему все следы вели к содружеству? Открыв дверь в муниципальный сад, он столкнулся с мэршей.
— Ну, капитан, как ваши дела?
— А-а, мадам Турно, пожалуй, ваш город становится все менее спокойным. Ваш убийца решил не давать нам никакой передышки.
— Да, кстати, муниципальный совет отверг идею о создании муниципальной полиции, как предлагала оппозиция. Я воспротивилась этому, несмотря на то что вы топчетесь в своем расследовании. Мои подопечные не устают повторять мне это. Положение катастрофическое. Объединение по обслуживанию туристов сообщает мне о десятках отказов. Вы виноваты во всем, что происходит.
— Виноват не я, а убийца!
— Поберегите свои сарказмы, такая ситуация мне совсем не нравится, и потом, вы путаете Чикаго с Сент-Эмильоном. У меня сложилось впечатление, что все это вас забавляет.
— После положенного предупреждения я стрелял в подозреваемого, вот и все. И если это может вас успокоить, меня отнюдь не забавляет видеть, как ваших сограждан убивают одного за другим. Кстати, со времени первой нашей встречи события стремительно развиваются, как вы не преминули заметить. Пришлось вызвать подкрепление, и нам не хватает места, мне нужна еще одна комната, и как можно скорее.