— Как я уже сказал, первая группа займётся проверкой верхних этажей. Планы помещений будут у нас уже к концу недели, поэтому на подготовку у вас будет пять дней. Все схемы и чертежи должны быть изучены вдоль и поперёк. Грейнджер, — Гермиона всегда немного напрягала плечи, когда Гарри называл её по фамилии, — мы будем иметь прямую связь друг с другом. Все мои команды передаются вашей группе исключительно через Гермиону. Поэтому, — Гарри завуалировано обратился к Хопкинсу, — приказы выполнять беспрекословно и незамедлительно. Это всем ясно?
— Да.
— Всё ясно.
Авроры соглашались с Поттером, кивая головой.
— Предельно, — выплюнул Хопкинс и поднялся со стула. — Собрание окончено?
— Да, можете быть свободны. Гермиона, останься.
Грейнджер глубоко вдохнула.
— Ты решила, с кем пойдёшь на приём? — он отошёл к столику, чтобы налить себе стакан воды.
— Приём? Какой приём?
Гарри улыбнулся.
— Рождественский приём, Гермиона. Министерский Рождественский приём двадцать второго декабря. Как и каждый год. — договаривая эту фразу, Гарри постепенно сводил брови к переносице.
— Ах да, приём. Пока не решила, но, — Гермиона подошла к нему, забирая стакан и делая большой глоток воды, — я обязательно что-нибудь придумаю.
— Не сомневаюсь.
На самом деле у неё абсолютно вылетело из головы, что через две недели этот грёбаный приём. В прошлом году ей повезло оказаться на нём с одним из своих бывших ухажёров. Кажется, его звали Том или Тод. Неважно.
Сейчас в голове не было идей. Чёрт. Срочно нужно было что-то придумать, потому что если Гермиона откажется от приёма, Гарри точно заподозрит что-то неладное, а этого никак нельзя было допустить.
Перед сегодняшним походом в Мунго Гермиона меняла наряд несколько раз.
Всё казалось каким-то неправильным. Каким-то не тем.
Она пыталась выяснить для себя, с чем это связано. Но единственное, к чему она пришла — это Малфой.
Они не связывались с их последней встречи, и где-то на подкорке сознания она даже подумала, что переборщила. Но эта мысль была быстро отброшена, как самая глупая, которая только могла прийти Гермионе в голову.
Если для него такое поведение слишком, то пусть катится ко всем чертям, как и все до него.
Это вообще ничего не меняет в её жизни. Абсолютно. Ни-че-го.
Чёрт!
Кого она обманывает.
Черепная коробка уже трещала по швам от такого количества размышлений, которые, как снежный ком, только увеличивались и увеличивались. Плевать, пусть будет, как будет. Гермиона изначально не должна была об этом беспокоиться.
Слишком явную нервозность в теле всегда можно утихомирить. И она это обязательно сделает, будучи в кабинете у Драко.
В гардеробной выбор пал на тёмно-зелёный гольф, кожаные шорты, чёрные колготки и высокие сапоги. Волосы она оставила распущенными.
Чаще всего Грейнджер приходилось собирать их в хвост, поэтому сейчас было особенно приятно, когда они мягкими волнами ложились на плечи. Так она чувствовала себя красивой женщиной, а не бойцом с железным характером и закалкой похлеще, чем у любого аврора с многолетним стажем.
В Святого Мунго Гермиона добралась через камин. К счастью, привет-ведьма Гретта была более сдержанной, нежели раньше. Она коротко поздоровалась, сказав, что мистер Малфой уже ожидает её.
Гермиона перевела дыхание. Почему-то чем ближе она подходила к его кабинету, тем выразительнее становилось чувство где-то в районе солнечного сплетения. Гермиона могла бы подумать, что это волнение, но сразу одёрнула себя. Ей не за чем волноваться.
Три коротких стука и приглушённое разрешение войти.
Драко сидел в кресле за рабочим столом и торопливо писал что-то на пергаменте. Через минуту перо было отложено в сторону, и он поднял на Гермиону глаза — она всё еще стояла у двери.
— Привет, — его голос был мягким, ласкал уши. — Ты можешь проходить и присаживаться. Дай мне несколько минут, пока я отнесу Гретте документы. Тебя не затруднит…
— Нет, я подожду.
Малфой встал из-за стола и подошёл к ней. Близко. Очень близко.
В нос ударил его пряный аромат. Ещё мгновение и его лицо оказалось в считанных сантиметрах от её.
— Позволишь?
Вопрос застал Гермиону врасплох, а ответ затерялся где-то в глотке. Его рука была за её талией, отдавая таким приятным теплом, пуская по телу дрожь, так, что захотелось закрыть глаза и наброситься на него, поцеловать и искусать его губы.
Картинки одна за одной проносились перед глазами, призывая к действиям.