Но, в принципе, можно считать, что я ничего не делал, только молча охуевал от того, как жизнь проходит мимо меня, да как набирает обороты всякая противоестественная хуйня, не годящаяся по уровню талантливости мне в подмётки.
Впрочем, в моей жизни появилась Да, которая почти каждый день оставалась у меня «ночевать», нисколько не смущаясь моими многочисленными родственниками, да и они относились к ней поначалу вполне доброжелательно – ведь до раздела квартиры было ещё далеко; так далеко, что никто ещё этого даже и предположить не мог…
И вот мы почти каждый день пили с Да какие-то баночки, а потом запирались в моём «шкафу» и ложились в постель. Однако несмотря на то, что я любил и люблю её, от глобальной депрессии это меня не избавляло.
Где-то летом 2001-го года я всё-таки съёбся из «Ex libris(а)», потому что меня достало получать 100 $ в месяц, да и над ними, признаться, нависла угроза, поскольку «Независимая» принадлежала товарищу Березовскому, и летом 2001-го года перспективы нашего издания вообще были неясны.
Тогда же я начал постепенно влезать в мир игровых телепрограмм на ТВ. Сначала меня взяли внештатником в программу «Алчность» (была такая, но недолго – вёл её сначала Цекало, а потом брат Олега Янковского, Филипп), потом, где-то к декабрю я попал в штат программы «Обратный отсчёт» на ТВ-6, но уже в феврале ТВ-6 накрылось медным тазом, поскольку тоже принадлежало Березовскому – то есть врубитесь, эта сука подставила меня дважды, британский малоразмерный гондон! J Лишь к началу лета постепенно влился я в штат «Слабого звена» – как-то само собой вышло это, реально.
Однако, хер с ней, с вынужденной работой для денег. Поговорим о более серьёзных вещах.
Где-то в августе мне позвонил всё тот же Вова Афанасьев и прямо спросил, нет ли у меня новых песен и не хочу ли я поделать что-нибудь с их новым составом, то есть с Кремнёвым из «Кегли-маугли», собственно, с Вовой и с его однофамильцем барабанщиком Димой (изначально тоже из «Кеглей»).
Ну, ёпти, если само звонит и само идёт в руки – значит, это весточка от Бога, я всегда так считал, и, ясен хуй, согласился. Ведь почему ж не попробовать-то, если от Бога весточка поступила, сами посудите (у смайлика кружится голова. То есть реально описывает круги вокруг шейной оси J).
И я действительно приехал на репетицию в центр «Марс», где в своё время столько героина сторчали мы с Вовой, но уже где-то в октябре, то есть уже после свадьбы с Да, на которую, кстати, Вова клятвенно обещал приехать, каковую клятву, как ему это свойственно, не сдержал. (Когда это непосредственно произошло, я с удивлением заметил, что с тех пор, как сблизился с Да, стал обращать внимание на такие вещи, равно как и впоследствии на поздравления с днём рождения. Раньше мне было это категорически несвойственно.)
Предполагалось, что «живяк» – это сплочённый коллектив, который просто приглашает к себе «композитора» – поэтому предполагалось так же и то, что мои песни будет петь тогдашняя вокалистка «Кеглей» Настя, впоследствии даже родившая от лидера этого коллектива Кости Кремнёва J.
Я ничего не хочу плохого сказать о Насте – она действительно неплохая вокалистка, и есть масса ситуаций, в которых она абсолютно на своём месте (так, например, она совершенно потрясающе поёт латиноамериканский джаз – без балды) – но услышав, как все эти люди, включая Вову, играют мою песню «Метрополитен», я понял, что, несмотря на то, что все они действительно неплохие музыканты, конкретно к моей музыке это имеет весьма малое отношение – даже несмотря на игру, казалось бы, по моим нотам. Да, Настя говорила, что сегодня она не в голосе, потому что, де, у неё месячные, но как-то и без этого всё было абсолютно не то. И я в тот же день сказал об этом подвозившему меня до метро Вове, которому папа в то время как раз купил первый автомобиль.
Но… сами понимаете (надеюсь на это, по крайней мере J), весточка-то от Бога уже тем не менее поступила и взять и вот так вот бросить всё это снова я уже не мог. А тут как раз произошло странное.
Дело в том, что свадьба, на которую так и не приехал Вова, не была, собственно, нашей с Да свадьбой, а была лишь постфактовым сбором друзей, которым заранее мы не сочли нужным ничего говорить о том, что решили связать свою жизнь друг с другом. На самой свадьбе были только мы и по одному свидетелю с каждой стороны (у меня – Гаврилов, у которого, в свою очередь, свидетелем тоже был я, о чём я же совершенно забыл к моменту приглашения его к себе, а у Да – Саша Нефёдова), а потом, уже недели через две, мы сказали народу, что так, мол, так и пригласили кое-кого к нам неформально побухать по этому поводу.
Но самое интересное даже и не это, а то, что Кате Живовой, которая и была некогда именно нашей общей знакомой, у которой мы с Да и познакомились, мы не сказали этого даже тогда, когда позвали всех к себе в гости. В сущности, это конечно было темой Да, но я и не особо противился, потому как меня реально уже все достали (то есть уже тогда J). И вообще эта была уже моя третья, хоть и по сути дела первая, свадьба. В первые две были мудовые платья, костюмы и гости, а в третий раз ничего этого не было по одной простой причине – это действительно было и есть по-настоящему. До такой степени по-настоящему, что когда мы уже заполночь после загса и ресторана зашли на чай к родителям Да, моя новоиспечённая тёща, внимательно меня оглядев, сказала, что мой новоиспечённый же тесть в таком виде, как я сейчас, обычно ездит на дачу J. Я не обиделся – ну что вообще возьмёшь с поколения, из-за которого, собственно, и развалился Советский Союз; поколения, к которому принадлежат и мои родители, и родители Да. К ним ко всем надо относиться снисходительно. Без вариантов.
В гости к Кате, некогда подарившей мне действительно сильно подросший со временем глиняный домик, я попал уже где-то почти через месяц после нашей свадьбы. Мы сидели с ней у неё на кухне. Пили кофе.
Болталось нам вполне себе весело. Ведь мы действительно были некогда очень близкими друзьями. И в разные, особенно трепетные периоды, чуть не духовниками друг друга. А сколько всякой «хуйни» нагадала мне Катя при помощи карт Таро, абсолютное большинство коей, надо заметить, в точности постепенно сбылось и всякий раз тогда, когда я уже почти начисто забывал о её предсказаниях.
Уже примерно год Катя с Да не общались друг с другом. В общем-то, конечно, из-за меня, точнее, из-за того, что эта история (моя с Да) как-то вскрыла/обострила в них обеих некоторые противоречия, изначально созревшие, в общем-то, полагаю, вовсе не на моей почве, но тут под очевидным предлогом вылезшие прямо-таки наружу. Впоследствии девочки, конечно, помирились. Когда они помирились, уже наши отношения с Катей как-то сами собою сошли на нет, как, впрочем, и почти со всеми некогда нереально близкими мне людьми.
Однако к осени 2001-го года мы с Катей вполне непринуждённо общались, а между ними с Да пролегла довольно плотная и длинная кошка (Катя, кстати, заядлая кошатница), и поэтому, в какой-то мере, когда Катя сказала то, что она сказала, в принципе, это было неудивительно.
Сказала она такое: «Поздравляю вас со свадьбой! У меня даже есть для тебя подарок. Только я очень хочу, чтоб это был подарок именно для тебя. Я хочу подарить именно тебе триста долларов. Может быть на них можно что-нибудь записать?»
– Катя, ты понимаешь, что у меня нет моральных сил от этого отказаться? – сказал я.
– Вот и прекрасно! И не надо отказываться! Я же сказала, что хочу подарить подарок именно тебе! – сказала Катя.
И она подарила мне их, и я ничего не сказал об этом Да и только благодаря этим 300-та $, то есть только благодаря Кате, музыка в то одновременно и счастливое и дурацкое время не ушла-таки из моей жизни. А ведь если б она ушла из моей жизни тогда, в тот, в целом, неблагоприятный для меня период, то скорее всего она ушла бы уже навсегда. Спасибо тебе, Катя, ещё раз огромное! Как, впрочем и за глиняный домик. Как, впрочем, и за Да…