Вопрос: Как может по неверию предаваться сластолюбию и соглашаться с (худыми) помыслами тот, кто затворился в келий и всякий день постится, воздерживается, соблюдает нищету, живет, как странник, пребывает во бдении, спит на голой земле, молится и терпит многие таковые скорби?
Ответ: Справедливо сказал ты, что многие скорби терпит исполняющий все это. Если бы без скорби, но с радостью и трудолюбием совершали мы вышесказанные явные добродетели, то не были бы сластолюбцами в уме нашем. Ибо невозможно болезнующему о телесных трудах по мере этого не беседовать с приражениями и не утешать бывающее при трудах бессластие, если бы этого не хотел таковый, то не скорбел бы и о трудах. Подвергаемся сему потому, что предаемся злостраданиям не ради желания будущих благ, но только ради страха постигающих нас ныне искушений, и злое дело мы считаем своим грехом, помысл же, который его предваряет, чужим действием. А тем, которые считают это действие не своим, а чужим, невозможно избавиться от него. Иногда же и без согласия нашего некоторый помысл гнусный и ненавидимый нами, как разбойник, неожиданно напав на нас, насильно содержит у себя ум наш. Однако знай наверное, что и этот (помысл) произошел от нас самих, ибо или по Крещении мы предали себя какому–нибудь худому помыслу до исполнения его самым делом, а посему, хотя и ненамеренно, сделались виновными, или по собственной воле держим в себе некоторые семена зла, почему и утверждается в нас лукавый; и он, лукавыми семенами удержав нас, не отойдет, пока не отбросишь их; гнусный же помысл, пребывая в нас чрез делание зла, тогда изгонится, когда принесем Богу труды, достойные покаяния. А посему я даже и это не называю Адамовым грехом, но более грехом соделавшего злое и содержащего семена его. Если же скажешь мне, что и обе эти (причины) предварил помысл, и изыскиваешь, кто виновен в сем случае, я отвечаю тебе: «Ты сам как имеющий власть очистить его (то есть помысл) в начале первого приражения и не очистивший, но беседовавший с ним до исполнения его на деле. Если же ты прежде дела никак не мог низложить его по немощи ума, то как говоришь, что можешь после исполнения на деле искоренить его, уже и делами утверждаемого, и справедливо тебя содержащего? Если же признаешь, что можешь помощью Божией искоренить его, знай, что и прежде дела, если бы ты хотел этого, Бог помог бы тебе. И когда увидишь в сердце своем бывающую тебе помощь, знай достоверно, что, не извне явившись, пришла благодать эта, но данная тебе таинственно при Крещении воздействовала ныне в такой мере, в какой ты, возненавидев помысл, отвратился от него. Посему Христос, избавив нас от всякого насилия, не возбранил приражение помыслов к сердцу, нашему, дабы одни, будучи ненавидимы от сердца, тотчас были истреблены; другие же, сколько мы их любим, столько и пребывали, чтобы обнаружилась и благодать Христова, и воля человеческая — что она любит: труды ли ради благодати или помыслы ради сласти. Не будем дивиться, что подпадаем такому действию не только любимых, но и насильственному ненавидимых нами (помыслов); ибо как некое лукавое родство (действует вместе), так и похоти наши и приражения (помыслов) действуют совокупно одни с другими, и каждый (похотный), укоснев в своем делателе, передает его своему ближнему (ближайшей похоти), так что (человек), привычкою сильно влекомый к первому, вторым уже и против воли может быть увлекаем. Ибо кто возможет избегнуть гордости, будучи исполнен тщеславия? Или кто, насытившись сна и предавшись наслаждению, не будет побежден помыслом блуда? Или кто, предав себя лихоимству, не будет связан немилосердием? Как же насыщающиеся всем этим не будут томимы раздражительностью и гневом? Посему–то и надлежит знать, что мы по нашей собственной вине находимся под действием греха, ибо мы уже освободились от рабства, по Писанию: «закон бо духа жизни, — говорит (апостол), свободил мя есть от закона греховного и смерти» (Рим. 8: 2), и уже в нашем произволении заключается, услышав заповедания духа и научившись им, ходить по плоти или по духу. Но невозможно ходить по духу возлюбившим похвалу человеческую и послабление телу, и невозможно жить по плоти внутренно предызбирающим будущее более настоящего. А потому и надлежит нам, много заблудившимся, отныне возненавидеть похвалу человеческую и упоение тела, чрез которые и без нашего хотения прозябают в нас лукавые помыслы, и с расположением душевным сказать ко Господу оное пророческое слово: «не ненавидящыя ли Тя, Господи, возненавидел, и о вразех Твоих истаях; Совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быша ми» (Пс.138:21,22). Ибо поистине враги Божий суть лукавые помыслы, возбраняющие исполнению в нас Его воли, поскольку «Он хощет всем человеком спастися и в разум истины прийти» (1 Тим.2:4), они же мешают сему. О них и Господь сказал, что они не от Адама, но «от сердца исходят», а посему сквернят человека (Мф.15:19); очевидно, что не от верующего сердца, но от тщеславного, ибо говорит: «како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от Единаго Бога, не ищете» (Ин.5:44)? Итак, когда возненавидим тщеславие и уверуем Ему (Богу) во всем, разбивая о Него всякий помысл сердечною и одномысленною надеждою, тогда, так же, как в начале веры, (усвоенной) Крещением, Тело Христово было брашно верным, так и в мысленной надежде и отвержении помыслов твердоверующий и чистый ум бывает брашном Иисуса, сказавшего: «Мое брашно есть, да сотворю волю Отца Моего» (Ин.4:34), Который, по слову Павлову, «хощет всем человеком спастися и в разум истины прийти» (1 Тим.2:4). Истину же (апостол) разумеет обретаемую, как выше было сказано, в мысленной надежде, которая являетс