– Вы правы, – сказал он. – Так и произошло. Я следовал указаниям всех этих людей, думая, что они мудрецы, а они совершенно сбили меня с толку. Что бы я ни делал, все оказывается неправильным. А все, что они рекомендовали мне делать, кажется неестественным, насильственным. Даже если я стараюсь, у меня не получается.
Грех – это стратегия вашего уничтожения, разрушения и уничтожения вас как личности. И тогда вы в руках священника: вы должны следовать всему, что он говорит. Спорить нельзя, потому что так написано в священных книгах. И возражать против священных книг опять же грех. Со священными книгами следует обращаться как с человеком.
Как-то я остановился в городе Джаландхар в Пенджабе. Утром, когда я совершал прогулку, я проходил мимо дома, в котором у сикхов был небольшой храм – это был дом очень богатого человека, из тех, кто может себе позволить построить храм. Это был прекрасный мраморный храм, небольшой храм, в котором они хранят Гуру Грантх Сахиб, их священную книгу. С этим все нормально. Там лежала священная книга, но рядом со священной книгой находились зубная паста, щетка и кувшин, наполненный горячей водой, потому что была зима.
Я спросил у хозяина:
– Что это такое? Я могу понять – храм, могу понять – Гуру Грантх Сахиб…
На самом деле, использование слова сахиб приравнивает книгу к человеку. Слово сахиб не используется по отношению к вещам, оно используется, только когда вы выражаете кому-то уважение. В Индию оно пришло вместе с британцами. Они были господами, и индийцы стали называть их сахиб. Это очень старое слово, но сахиб означает «очень уважаемый человек» – никто не называет книгу сахиб. Но сикхи называют свою книгу Гуру Грантх Сахиб: «гуру» означает «учитель».
Десятый гуру сикхов провозгласил:
– Я – последний гуру, отныне и навсегда учителем будет книга, в которой собраны высказывания всех десяти мастеров, в том числе и его, последнего гуру. Теперь больше не будет никаких учителей, кроме этой книги.
Итак, гуру означает «учитель», грантх означает «собрание» – потому что книга написана не одним человеком, но содержит высказывания десяти человек, то есть, представляет собой сборник, собрание. И тогда сахиб означает «достопочтенный, уважаемый учитель».
Я сказал:
– Я могу понять, что вы с уважением относитесь к словам своих учителей, но почему вы держите в храме эту воду, зубную пасту, зубную щетку?
– Вы не знаете наших обычаев, – ответил он. – Учителю утром необходимо пополоскать рот, почистить зубы. Книга…
– Хорошо, – сказал я, – но разве кто-то из ваших десяти учителей знал о зубной щетке и зубной пасте? В то время не было никакой зубной пасты.
– Верно, – сказал он. – Это дань современности.
Пятьсот лет назад зубная паста Binaca?.. И непременно изготовленная в Швейцарии, – когда вы даете что-то гуру, вы даете импортное. Зубная паста Binaca производится также и в Индии, та же компания производит пасту, но когда вы предлагаете гуру, то предлагаете импортную зубную пасту. Иначе вы будете чувствовать себя виноватым, потому что все сикхи так делают. Во время завтрака вы приносите завтрак – и вы знаете, что это для книги! Вы это знаете, вы не слепой. В обеденное время обед… и каждый раз вы уносите все обратно. Книга ничего не ест, но это не имеет никакого значения. Если ваше общество навязывает вашему разуму какую-либо глупость, а вы этого не делаете, вас будет мучить совесть.
Вы должны понять эти два слова: совесть и сознание. Сознание принадлежит вам. Совесть дается обществом. Она навязывается вашему сознанию. Разные общества навязывают вашему сознанию разные идеи, но они все что-то навязывают. А когда вашему сознанию что-то навязано, вы не можете его слышать – оно далеко от вас. Между вашим сознанием и вами стоит плотной стеной совесть, которую общество возвело еще в вашем детстве – и это срабатывает.
До шестнадцати лет я никогда ничего не ел вечером. В доме у джайнов это невозможно. Вам не удастся найти что-либо съестное, потому что после захода солнца уже ничего нет. Если что-то остается, то это отдают нищим, – в доме вы не найдете ничего съестного. Поэтому даже не возникает вопроса о том, чтобы, когда родители лягут спать, пойти на кухню и что-нибудь стащить. Там ничего нет, все равно ничего не найдешь.
И в небольшой деревне никуда не пойдешь поесть, потому что все друг друга знают. Ты не можешь пойти в ресторан, потому что там сразу же скажут: «Что?!» Они могут быть не джайнами, но они знают, что ты джайн. Они скажут: «Значит, ты начал есть по вечерам? Ладно. Завтра увижу твоего отца и все ему расскажу». Поэтому, даже если ты голоден, ничего не поделаешь… До шестнадцати лет я никогда не ел по вечерам.