Спросить было не с кого и некому. Исаак Ангел, ослеплённый палачами, томился в застенке, а захвативший трон Алексей III делами империи не занимался. У него не только флот не строился, но и гарнизон столичный влачил жалкое существование.
Ввиду надвинувшейся опасности Алексей III собрал около 70 тысяч добровольцев. Однако то были не профессиональные воины, и вооружение их оставляло желать лучшего. О всеобщем народном ополчении речь не заходила. Большинство граждан равнодушно взирало на происходящее. Это давало шанс крестоносцам. Тем паче, что император, полагаясь на крепкие стены, оставался в праздном бездействии.
Для начала франки решили запастись продовольствием. Они переплыли Босфор, пограбили азиатский берег и, вернувшись, в июле приступили к Галатской башне. Овладев ею, они смогли порвать огромную цепь, запиравшую вход в залив Золотой Рог. Этот залив, разделяющий Константинополь на две части, в отсутствие флота был самым уязвимым местом обороны. Стены крепости здесь были не так мощны, а неприятель с кораблей мог высаживаться, где хотел. И он высадился со стороны Галаты у Влахернского дворца, но был отбит в схватке под стенами города. Успех героической вылазки греков следовало развить, пока враг не опомнился. Однако неожиданно Алексей III бежал, бросив на произвол судьбы даже жену и детей.
Утром 19 июля в городе начались волнения. Народ вывел из темницы слепого Исаака Ангела и вернул ему трон. Латинян оповестили, что дворцовый конфликт исчерпан, и законный император приглашает сына разделить с ним власть. Осада сразу потеряла смысл. Не отпустив царевича к отцу, крестоносцы не могли рассчитывать на выплаты по его обязательствам. Но они ещё не знали, что в казне таких денег просто не было.
Когда Алексей прибыл ко двору, и отец, скрепя сердце, ратифицировал договор, заключённый наследником столь безответственно, выяснилось, что векселей царевич подписал слишком много. Из 450 тысяч марок серебра, которые требовались, удалось собрать лишь 100 тысяч, и то с большим трудом, за счёт конфискации имущества у приверженцев прежнего правителя.
Народ был возмущён вымогательством латинян и поведением обоих императоров. В январе 1204 года столицу потряс новый переворот. Ещё один Алексей, на сей раз Алексей Дука (эта династия царила до Комнинов) возглавил толпу и войско, и был провозглашён императором. Старый, больной Исаак Анегл, дороживший более расположением латинян, чем популярностью в собственном народе, умер от горя, а сын его, обещавший подчинить империю римской церкви, был взят под стражу и убит.
Новый царь Алексей Дука не собирался платить выкупа франкам. Поддержанный решимостью дворянства, он занялся укреплением стен. С обеих сторон начались приготовления к окончательной развязке. Крестоносцы прилагали крайние усилия, пытаясь завалить оборонительные рвы, чтобы приблизиться к стенам со штурмовыми лестницами. Из-за бойниц на них сыпался град камней, и летели стрелы. Девятого апреля 1204 года, захватив одну из башен, рыцари ворвались в город и устроили пожар, поглотивший две трети его строений. Двенадцатое число стало днем взятия Константинополя.
Утром 13 апреля в столицу Византии вступил предводитель похода маркграф Бонифатий Монферратский и, не взирая на мольбы жителей о пощаде, отдал город на трёхдневное разграбление своему войску.
За эту жестокость и святотатство вожди крестоносцев очень скоро поплатились жизнью. Но в тот день они воображали, будто Бог им помогал расправляться с ненавистными «схизматиками».
Зверства захватчиков, особенно из немецких отрядов, были ужасны. Изверги не только людей не щадили, но проявили себя настоящими варварами в отношении церквей, библиотек, памятников искусства. Врываясь в храмы, они взламывали раки с мощами святых, срывали оклады с икон, рубили их на куски серебра и вытаскивали отовсюду драгоценные камни. Один из французских аббатов, некий Мартин, с отрядом ландскнехтов вошёл в греческий храм, куда горожане сносили свои домашние реликвии, надеясь, что здесь, под защитой святого алтаря, «рыцари креста» не тронут их. Но тщетно. Аббат «благословил» воинов расправляться с людьми, а сам полез на хоры, где лежали наиболее дорогие вещи.
Царьград был разорён. Четвёрка бронзовых коней, взятых с константинопольского ипподрома, по сей день украшает портик Св. Марка в Венеции. Этих коней присвоил тогда венецианский дож Энрико Дандоло. Он вообще предлагал отдать ему на откуп всю добычу, а рыцарям выплатить её стоимость. Но те не сочли это выгодным и продолжали грабить по-варварски, превращая шедевры искусства в золотой и серебряный лом, разбивая мрамор, сжигая предметы из дерева и книги, ценности которых они не разумели. Порча и вред, нанесённые невеждами, намного превзошли стоимость захваченоой ими добычи.