Сегодня девица немного разочаровалась в жизни. Фигня это — жизнь. Но, однако, кое-что она получила.
Ей было приятно ощущать отцовское нечто (тоже извращенка!), в конце концов она села на постели, не в силах более пытаться почивать.
И отцу не спалось. Создав сайт, он хотел заснуть с чувством выполненого долга, но что-то мешало ему. Что? Катькины ноги. Очень уж они были стройны и красивы.
Денис Васильевич завозился в некоторм подобии сна.
Кате надоело. Рывком сдернула половину одеяла (папа совсем сошел с ума с притворством) и уселась торчком, пялясь в воображаемое небо.
Звезд не было.
Катя зажгла ночник и, пытаясь в очередной раз заснуть, стала рассматривать пол, потолок и обои. Ерунда какая-то…
— Вот что, — сказал в конце концов отец. — Я очень устал. Да и ты, видимо, тоже. Сейчас мы сделаем друг другу приятное и уснем. Как тебе нравится идея? Пойми меня хорошо, я не склоняю тебя к инцесту. Матери твоей я изменять не собираюсь. Сейчас я сделаю так, что ты просто расслабишься, хорошо, дочь?
Откинув одеяло, он залюбовался стройными ногами дочери. В меру полные, но и не тощие. Не требующие, разумеется, бритвы. Очень красивые голенькие ножки. С темно-красным педикюром. Белая ночная рубашка, похожая на узкий сарафан…
Конечно же, долго это продолжаться не могло. Подобное зрелище заканчивается быстро. Денис Васильевич только подумал — нет, даже не успел подумать — а голая девичья жопка исчезла под подолом сорочки.
— Доченька, а ты уже себя потргала? Я хочу сказать, ты уже испытала некоторое удовольствие?
— Папа! Зачем ты выражаешься эвфеместически? Ну да, почти потрогала. То есть собиралась сделать это…
Дочь дернула на себя половину одеяла, повернувшись на бок.
Бедная девушка, подумал Денис Васильевич. Молодой горячий индивидуум требует оргазма, и я мог бы этому организму помочь, но идиотские критерии запрещают действовать. Я бы мог погладить эти ноги, сделать приятное их владелице…
— А знаешь что? Ну-ка, давай сюда свои голенькие ножки (Катя уже почти кончала). — Мужчина несколько извернулся и схватил голые ступни дочери. — Мне нравится их трогать… гладить… Вот что я сечас сделаю! Дай-ка пальчики. Твои чудесные нежные пальчики. Позволь поцеловать их (девушка млела). Вот еще сюда, твои ноженьки… А не хочешь ли ты приласкать ими слегка своего отца? (Катя стала водить правой босой ногой по пенису Дениса Васильевича). Дай-ка ножку… Поцелую…
Только теперь Катя поняла, что между ног у нее не просто мокро, а очень мокро. И горячо. Ей уже было плевать на эти так называемые моральные критерии — точно так же, как было на них плевать Д. В. Она почувствовала, что еще немного — и ей станет стыдно от того, что она обкончалась, как пятиклассница, впервые испытавшая сексуальное удовольствие, и от нее пахнет уже не столько соками возбуждения, сколько по́том. Но папке-то все это нравилось. Он хотел ее трогать, гладить, тискать, целовать, как тогда, когда ей было три или четыре года. Став старше, она, увы, столкнулась перед запретом. К сожалению, в этом возрасте отцы уже не имеют права купать дочерей, раздевать их и одевать, да попросту делать приятное. А Катя хотела позволить делать отцу это.
Он стал сосать пальчики стройных босых ног Катеньки. Девушка, всхлипнув, кончила от поцелуев и стала засыпать. Очень уж тяжелым выдался день.
* * *
Утром Денис Васильевич не смог отказать себе в удовольствии в наблюдении за оргазмирующей дочерью. Девушка сама себя довела до пика. Да, Денису Васильевичу оставалось только наблюдать.
Ночью такой возможности он не имел. Нельзя было включить даже тусклый ночник — девушка застеснялась б и не смогла кончить. Д. В. не мог взять на себя такую вину, тем более что и визиты к домашнему психологу стоят изрядных денег.
Катя, усевшись верхом на подушку, терлась о ее верхний уголок влажными губками. Верх ткани исчез. Почему же, подумал человек, дочь пренебрегла его инструментом? Неужели все дело только лишь в морали?
Денис Васильевич вынул совершенно мокрый кончик наволочки из лона дочери, что ей не очень-то понравилось. Потеря была, однако, невелика, поскольку пальцы отца очень умело приласкали влажные губы дочери, и она была вынуждена кончить еще раз.
— Здравствуй, дочь. Доброе утро.
Катя была прекрасна в свете начинающейся зари.
— Доброе утро, папа. Извини, я подрочила… Я мастурбировала вчера весь вечер, и сейчас… Папа, наверное, ты хочешь кончить?