Нада? йок? нету нигиль? Или: ну да! оу йес! ладно! Как любить Какофорнию?! (Калли-…?) Амбивалентность. Alas!…
но впоследствии раскрылось имя настоящего автора, давшего согласие на мистификацию. Одно время Н. Н. увлекся литературоведением, предприняв глобальную расшифровку булгаковской тайнописи, однако после первых удач (Клим Чугункин из «Собачьего сердца» оказался помесью Ворошилова со Сталиным, а Зина — Зиновьевым) остыл к этому проекту. Главное место в его деятельности занимала все-таки проза, свидетельством чего служит сохранившийся черновой вариант сопроводительного письма к издателю. Судя по всему, Н. Н. отослал ему единственный экземпляр рукописи, а поскольку торопливый черновик без адреса не позволяет установить, о каком из многочисленных и часто недолговечных эмигрантских издательств шла речь, то судьба романа остается под вопросом. Мы пользуемся случаем обратиться ко всем, кто располагает какими-либо данными о рукописи (а в счастливом случае и ею самой!), с просьбой связаться с нами как можно скорее. В отсутствие текста приходится довольствоваться отзывом на него, скорее всего, внутренним, заказанным редакцией американского журнала, которому Н. Н., видимо, предлагал главы из своего сочинения. Хотя отзыв был в основном отрицательный, Н. Н., как явствует из того же письма, намеревался использовать его вместо предисловия к русскому изданию, для чего сам, как умел, перевел его с английского. Ниже мы приводим его со слов профессора З., который имел возможность ознакомиться с переводом в архиве Н. Н. и которого мы благодарим за все любезно сообщенное о жизни и деятельности Н. Н. Перепелова-Перла.
Отзыв выдержан в саркастическом тоне, отзвуки которого, вероятно, будут слышаться и в настоящем изложении, несмотря на двойные усилия — профессора З. и наши собственные — по возможности реконструировать роман Н. Н. в его первозданном виде. Основные упреки рецензента состоят в том, что книга страдает длиннотами, неровно написана и не имеет точного адреса. Возможно, отдельные штрихи американского быта могли бы представить интерес для русского читателя, да и то лишь незнакомого с послевоенной американской прозой, кстати, неплохо и достаточно часто переводившейся на русский язык. Это такие детали, как флирт по-южнокалифорнийски, начинающийся на автостраде с переглядывания в зеркало заднего вида; лос-анджелесская «Таймс», заброшенная разносчиком на ступеньки кондоминиума, по целлофановому пакету которой герой, не раскрывая газеты, узнает, что с двадцатипроцентной вероятностью ожидается дождь; и целая глава, действие которой происходит в зубоврачебном кабинете, где герой, простертый в горизонтально откинутом кресле, напротив привычной литографии (полусвернувшиеся в трубу ноты отражаются в изгибах положенного на них саксофона, ответно окрашивающего партитуру своими медными отблесками), с младенческой, если не женской, покорностью отдается процедуре чистки зубов, под руками неприступной — или это только кажется из беспомощной лежачей позиции — гигиенистки, которая весь сеанс напролет щебечет о чем попало, но особенно незабываема нравоучительная стоматологическая быль о пациенте, явившемся на операцию с остатками пищи между зубами мудрости (читатель ожидает любовной интрижки, но, к чести автора, встречи продолжаются исключительно в виду играющей эротическими обертонами литографии, с правильными двуххмесячными интервалами, развивающими тему остановки времени, заданную утробной символикой самих сеансов). В подобном духе написаны многие страницы книги, в том числе открывающая ее сцена у бассейна, о которой речь впереди.
С другой стороны, — и это могло бы привлечь американскую аудиторию — рукопись богата познавательным материалом об уровне жизни в СССР. Таковы эпизоды с устройством любовных свиданий в кишечном санатории 3-го разряда (к темам «жилищная проблема» и «половая жизнь»); с лампочкой зонда, гаснущей в заднем проходе героя во время ректоскопии, проводимой в порядке показательного занятия для студентов-практикантов («медицина», «электрификация»); с привокзальной сумятицей в Свердловске во время войны («эвакуация», «транспорт»; см. ниже); и мн. др. Впрочем, и эти картины будут интересны в лучшем случае узкому слою образованных американцев, которых, однако, покоробит скрыто, а то и явно расистская и анти-женская настроенность автора, чуждого современной проблематике.
Поставленная перед рецензентом задача выявления чего-либо пригодного для журнальной публикации позволила ему ограничиться выборочным пересказом, но и это он делает с неизменно кислыми оговорками вроде того, что даже наиболее удачные страницы рукописи подпали бы, в случае опубликования, под известную категорию «обратного перевода на английский», представляя собой запоздалое то ли изобретение, то ли копирование устарелых западных марок велосипеда. Перепевая заезженные модернистские штампы, автор приглашает читателя солидаризироваться с неполноценным героем (он же — расцветающий на наших глазах непонятый талант), пораженным загадочным недугом, как в конце концов выясняется, — хроническим воспалением пищеварительного тракта. Отсюда удручающий анально-диетологический тонус многих пассажей, который, впрочем, хоть как-то разнообразит поистине викторианскую сексуальную озабоченность автора и его героя, все еще характерную для русской, в том числе эмигрантской, прозы.