- Да почему же? Почему?! – вопрошала Сильвия, беспомощно протягивая руки к дочери. – От счастья своего отказываешься. На что себя обрекаешь?
Наступила долгая тишина. Какое-то время все сидели, не двигаясь, словно в ступоре. Наконец Мигран спросил:
- Это твое окончательное слово, Ншан?
- Да, дядя Мигран. Другого не будет.
Не ушами – сердцем услышала она, как вскочил Левон и бросился к двери.
- Не натворил бы чего, - с тревогой смотрела ему вслед Анаид.
- Не натворит, - успокоила ее Ншан. – Дни отчаяния пройдут. У вас нет причин для беспокойства.
Неделю Левон не показывался в доме Сильвии. Ншан стала молчаливой, искала уединения. Соседи к ним и без того заглядывали не часто. Но она сторонилась и собственной матери, стараясь избегать ее расспросов и упреков. А Сильвия и не докучала ей, все еще не теряя надежды, что дочь сама одумается, пожалеет, что так повела себя, и изменит свое странное решение. Замкнутая молчаливость Ншан внушала ей надежды.
Но она ошибалась. Ншан не думала о Левоне. И ни о ком другом. Она вслушивалась в себя. И в окружающее. Все, что было вокруг – вода, небо, деревья, травы, ожило и заговорило с ней. Она вдруг открыла для себя, что каждое фруктовое дерево в ее саду имеет свой характер, свои симпатии и антипатии, свой голос. Одни деревья любили ее, другие – Сильвию. Одни ждали ее появления с радостным нетерпением, готовые поделиться с ней своей генетической мудростью, другие норовили сами забрать ее энергию и силы.
Она поняла, что все вокруг живое, мыслящее, помнящее. А самая мудрая среди них, самая сложная и вездесущая – ее величество Вода. Вода знает бесчисленное множество историй, и не только из человеческой жизни, но и из жизни целой планеты, всего необъятного космоса. Вода может исцелить, спасти, даровать жизнь, и может наказать, погубить. Ее можно наполнить добром, и можно отравить злом. А главное – с ней можно беседовать, спрашивать, и получать ответы – советы, помощь.
Ншан начала понимать, что земля под ее ногами вовсе не земля, а прах –растений, животных, людей, всех тех, кто веками, тысячелетиями, миллионами лет жил до нее на этой планете. Из их праха вырастают и плодоносят новые деревья, на их прахе распускаются прекрасные цветы. Гонимый ветром, прах носится в воздухе, пока дожди не прибьют его снова к земле. Что же такое Земля? – спрашивала себя Ншан. – одно сплошное бескрайнее кладбище или гигантская фабрика по переработке жизни и смерти.
Она поняла, что небо есть дыхание Земли, насыщенное мыслями людей всех поколений –настоящих, ушедших, будущих. И не только мыслями, но и их судьбами, которые можно при желании считывать, как некогда читала она школьный учебник. Потому что дыхание Земли пронизывает человека насквозь, живет и пульсирует в нем.
- Ншан, - услышала она позади себя голос, больно отозвавшийся в сердце. Она не обернулась.
- Я слушаю тебя, Левон.
Он приблизился. Обнял ее за плечи. Зарылся лицом в ее волосах. Она стояла не двигаясь.
- Что же ты натворила, Ншан!
Она хранила молчание.
- Зачем??? Объясни. Разве я обидел тебя? Или ты совсем не любишь меня? Я стал тебе неприятен?
Она молчала.
- Я не сомкнул глаз ни одной ночи. Я ничего не могу делать. Ни о чем не могу думать. В голове только ты. Ты! Ты!!! Я как безумный. Ничего не могу понять. Я решил, что никогда больше не заговорю с тобой, не посмотрю в твою сторону. Видишь, не смог. Скажи мне... Ты обязана сказать, чем я плох для тебя.
- Глупый...
- Издеваешься? Смеешься надо мной?!
Он развернул ее к себе лицом – резко, раздраженно, почти грубо. Зачем, ведь их взгляды все равно не могли встретиться.
- Но ты же теперь моя. Понимаешь, моя! Возможно даже у нас будет ребенок.
- Нет, Левушка. Ребенка у нас не будет. И ничего не будет. Твоим трем сыновьям суждена другая мать. Не я.
- Каким трем сыновьям?! Какая другая мать?! – взорвался он.
- Геворку, Гургену и Грикору.
- Ты не можешь этого знать! Ты все придумываешь, фантазируешь.
- Твои дети родятся далеко отсюда, - продолжала она будто во сне. – В большом городе. Там, где родилась Джулия.
- Кто такая Джулия?
- Твоя будущая жена. Сейчас она учится в школе и время вашей встречи еще не пришло.
- Что ты мелешь! Я не хочу никого, кроме тебя!
- Это сегодня. И завтра. И еще два долгих, мучительных для тебя года. Запомни: два года. А потом все изменится.
- И я забуду тебя?? – невольно поддаваясь ее убежденности, озадаченно спросил Левон.
- Нет, свою первую любовь ты не забудешь никогда. Хочу я этого или не хочу, я всегда буду с тобой, как боль, как обида, как светлое и грустное воспоминание.
- Но почему, почему мы не можем быть вместе? Это же нелепость.
- Больше я тебе ничего не скажу.
- Хорошо. Ты отказалась выйти за меня замуж. Но мы ведь можем видеться с тобой. Как прежде.
- Нет, Левон, не можем. У тебя своя судьба, у меня своя. Я не та уже Ншан, которую ты знал раньше. И даже не та, какой была в то утро... Знай, я не жалею о случившемся между нами. Ты – единственный в моей жизни мужчина. Другого не будет.
Левон озадаченно смотрел на нее. Все его вопросы и обиды разом испарились.
- Ты хочешь сказать, что избираешь вечное одиночество? – после долгой паузы наконец спросил он.
- Какое же это одиночество, - то ли вслух, то ли про себя проговорила Ншан. Лицо ее озарилось загадочной светлой улыбкой.
И Левон вдруг отчетливо понял, что ему не дотянуться до нее, не постичь мира, в котором она живет. Не сказав ни слова, он молча покинул ее сад, чтобы никогда больше туда не возвращаться.
Но и жить подле нее, двор в двор, вечно сознавая, что она так близко и так далеко, было ему не по силам. И Левон, несмотря на протесты родителей, уехал из села.
* * *
- Ншан джан, мой сын служит в армии. От него давно нет вестей. Я волнуюсь...
- Он в Афганистане, тетя Маро. Его ранило... в плечо... Он лежит в госпитале. Рука правая. Он пока не может писать... Не надо плакать, тетя Маро! Через месяц... да-да, ровно через месяц он выйдет из больницы и демобилизуется... Вы скоро увидите своего сына...
- Ншан, муж стал поздно домой возвращаться. Уж не завел ли кого?
- Глупости! Муж любит тебя, дом, детей. Но у него появились новые друзья в райценте. И он пристрастился с ними к спиртному. Это может сказаться на его здоровье. Приведи его ко мне завтра. Я помогу.
- Ншан, моя старшая дочь лунатик. Бродит по ночам по дому, скрипит половицами, пугает сестер и братьев. Что мне с ней делать?
- Клади на ночь у ее постели мокрую тряпку. От мокрого и холодного она сразу будет просыпаться и ей уже не захочется бродить по ночам. А в полнолуние приведешь меня к себе домой. Я останусь ночью у вас, в постели с твоей дочерью. И она успокоится, станет как все.
- Ншан, моя свекровь отказывается от еды и не выходит из своей комнаты. Не пойму, может я обидела ее чем.
- ...Женщина готовится покинуть этот мир, а ты ей мешаешь. Ей сейчас не до вас. Но есть у старухи и другая заморочка. В ее комнате, в углу за иконой, тайник, в котором она прячет старинные золотые украшения и несколько серебряных монет. Она всю жизнь не любила тебя, Сатеник – за то, что сын женился на тебе, не спросив ее согласия. Эта обида вросла в ее сердце, разъела его. И теперь она боится умереть, чтобы ее сокровища не достались тебе...
Скоро о Ншан узнали все жители окрестных деревень. Отовсюду к ней шли люди, каждый со своей бедой, со своими проблемами. Двор Сильвии теперь всегда был полон. Пришлось заказать плотнику длинные лавки, чтобы было на что их сажать. Сильвия оставила работу, тем более, что и пенсионный возраст подоспел, и стала помогать дочери принимать людей.
Каждого она старалась угостить – кого фруктами, кого кофе, кого чаем. Но посетителей с каждым днем становилось все больше. Сильвия садилась обычно рядом с дочерью, слушала ее советы, пророчества и дивилась им.
- Откуда ты все это знаешь?! – допытывалась она, когда они оставались одни.
- Иногда вижу все так ясно, будто сама там присутствую. Иногда ответ сам ложится на язык и мне только остается произнести его вслух, не понимая, почему я это сказала.