Рэй Брэдбери
Ну, а кроме динозавра, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Ray Bradbury
Besides a Dinosaur, Whatta Ya Wanna Be When You Grow Up?
— Задавайте мне вопросы.
Бенджамин Сполдинг двенадцати лет от роду держал речь. Мальчишки, рассыпавшись по лужайке вокруг него, и глазом не моргнули, ухом не повели, даже хвостом не вильнули. Собаки, вперемешку с детьми, тоже не шелохнулись, только одна из них зевнула.
— Ну же, кто-нибудь, — настаивал Бенджамин, — спросите меня.
Может, созерцание неба настроило его на такой лад. Необъятные фигуры, диковинные звери в вышине плыли чёрт-знает-куда из бог-весть-какой эпохи. Может, ворчание грома за горизонтом, буря, которая намеревалась нагрянуть, были тому причиной. А может, это заставило его вспомнить тени в музее Филда, где Стародавние времена шевелились, как эти самые тени, виденные им на утреннем сеансе в прошлую субботу, когда повторно крутили «Затерянный мир», монстры падали с утёсов и мальчишки прекращали беготню между рядов и вопили от страха и восторга. Может быть…
— Ладно, — сказал один из мальчишек, не открывая глаз, погрязший в скуке настолько, что даже зевать не хотелось. — Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
— Динозавром, — ответил Бенджамин Сполдинг.
И, словно дожидаясь этих слов, на горизонте грянул гром.
У мальчишек распахнулись глаза.
— Кем-кем?!!
— Да, ну а кроме динозавра?..
— Не стоит размениваться ни на что другое.
Он взглянул на колоссальные туши туч, которые надвигались, чтобы пожрать друг друга. Над землёй вышагивали гигантские ножищи молний.
— Динозавр… — прошептал Бенджамин.
— Сматываемся!
Какая-то собачка пустилась наутёк, а за ней мальчишки:
— Динозавры? — фыркали они. — Хм! Динозавры!
Бенджамин вскочил, потрясая кулаком.
— Чем вы захотите, тем вы и станете, а я останусь самим собой.
Но их уже и след простыл. Только одна собачка осталась. И то у неё был нервический жалкий вид.
— Ну и чёрт с ними. Пошли, Рекс, поедим.
И тут пожаловал дождь. Рекс удрал. Бенджамин остался, горделиво озираясь по сторонам, с высоко поднятой головой, не обращая внимания на ливень. Затем величавый маленький человек, в одиночестве, насквозь промокший и чудной, прошествовал по лужайке.
Гром отворил для него дверь. Гром захлопнул её вслед за ним.
Про дедушку можно было по праву сказать, что он сам себя вылепил. Загвоздка в том, любил повторять дед, разделывая цыплёнка и отрезая ломоть яблочного пирога перед отправкой в рот, что он так и не решил, чему себя посвятить.
Так вот и вёл он беспорядочную жизнь — инженера-железнодорожника, с которой вскоре было покончено, ради должности городского библиотекаря, с которой вскоре было покончено, ради того, чтобы избираться мэром, с чем он вскоре покончил, даже не вступив в должность. В настоящее время он на полной ставке заведовал печатней и давильней для вина из одуванчиков назло Сухому закону в подвальчике бабушкиного доходного дома. Когда он не был в печатне и давильне, он рыскал по огромной библиотеке, которая вышла из берегов и затопила гостиную, коридоры, шкафы и все спальни, верхние и нижние. Его многочисленные хобби включали коллекционирование бабочек, пойманных и хранившихся на решётках автомобильных радиаторов, террор по отношению к цветам в саду, которые не слушались его рук, и наблюдение за внуком.
В данный момент сие наблюдение было похоже на покупку билета для вулкана.
Вулкан бездействовал, восседая за полуденным столом. Дедушка, чуя скрытое извержение, вытер салфеткой рот и сказал:
— Что сегодня нового в большом внешнем мире? Низвергался ли ты в последнее время с какой-нибудь флоры? Какая фауна, я хочу сказать, бешеные пчёлы, загнали тебя домой?
Бенджамин сомневался. Постояльцы прибывали как каннибалы, а уходили как христиане. Он ждал прихода новых каннибалов, чтобы приступить к пережёвыванию пищи. И, наконец, сказал:
— Нашёл себе дело всей жизни.
Дедушка присвистнул.
— Как называется?
Бенджамин назвал.
— Ну и ну.
Дедушка, чтобы выиграть время, отрезал себе ещё ломтик пирога.
— Хорошо, что ты сделал свой выбор уже в таком раннем возрасте. Но где этому можно научиться?
— Деда, у тебя же есть книги в библиотеке.
— Несметное множество. — Дедушка ковырялся в корочке пирога. — Но я что-то не припомню у себя книг-самоучителей юрского или мелового периода, когда убийство было обычным делом и никто особенно не возражал…
— Деда, у тебя в подвале мириады журналов. И с половину этого на чердаке.
Бенджамин переворачивал блинчики, словно книжные страницы, разглядывая чудеса света.
— Мне нужны девятьсот девяносто картинок про допотопные времена и живность, которая тогда обитала!
Оказавшись в западне своей собственной привычки ничего не выбрасывать, дедушка только и смог промолвить:
— Бенджамин…
Он потупил взор. Родители мальчика пропали в бурю на озере, когда ему было десять. Ни их, ни их лодку так и не нашли. С тех самых пор всевозможная родня ходила на берег озера в поисках вопящего у кромки воды Бенджамина, который кричал: куда все подевались и почему они не вернулись домой? Но в последнее время он всё реже появлялся у озера и всё чаще бывал здесь, в доходном доме. А теперь (дедушка нахмурился) и в библиотеке.
— Не просто каким-то там динозавром, — перебил его Бенджамин. — Я собираюсь стать самым лучшим.
— Бронтозавром? — предположил дедушка. — Они симпатяги.
— Нет!
— Аллозавром. Давай аллозавром. Они изящные, словно на пуантах. Ах, как они семенят на цыпочках…
— Нет!
— Как насчёт птеродактиля? — дед вошёл в раж и подался вперёд. — Высоко летает, смахивает на парящие машины, нарисованные Леонардо, ну, ты знаешь, да Винчи.
— Птеродактили, — призадумался Бенджамин, кивая, — почти первый номер.
— А кто первый?
— Рекс, — прошептал мальчик.
Дедушка огляделся по сторонам:
— Ты подзываешь собаку?
— Рекс, — Бенджамин зажмурился и назвал полное имя. — Тираннозавр рекс!
— Вот это да! — сказал дедушка. — Знакомое имечко. Царь над ними над всеми.
Бенджамин заблудился во времени, мгле и непролазных болотах затхлой воды.
— Царь над ними над всеми, — прошептал он.
Вдруг он широко раскрыл глаза.
— Есть идеи, деда?