Старик отпрянул от этого чистого пронзительного взгляда.
— Нет. Гм… дай потом знать, что ты нашёл. В своих изысканиях…
— Да!
Приняв это как знак одобрения, Бенджамин вскочил со стула, метнулся к двери, встал как вкопанный и обернулся.
— А кроме библиотеки, куда ещё можно податься?
— Податься?
— Пожарные тренируются в пожарной части. Машинисты учатся водить локомотивы в депо. Врачи…
— А куда податься мальчику, — сказал дедушка, — чтобы с отличием сдать экзамен на ящера первого класса?
— Вот именно!
— Пожалуй, в музей Филда, где выставлены груды костей из чердачного этажа Господа Бога. Динозавр-колледж. Ни дать ни взять! Вот куда мы пойдём!
— Деда, вот здорово! Спасибо тебе. Будем носиться как угорелые и улюлюкать!
И — бац! Хлопнула дверь на улицу. Мальчугана как ветром сдуло.
— Будем, будем, это уж как пить дать, Бенджамин.
Дедушка налил сиропу, всматриваясь в золотистые блики и раздумывая, как охладить пыл пламенного мальчишки.
Пожаловал огромный неистовый зверь. Их забрал большущий безудержный монстр. То есть поезд. До Чикаго. И Бенджамин с дедом оказались в брюхе чудовища, так сказать. Что-то крича друг другу и улыбаясь.
— Чикаго! — выкрикнул проводник.
— А почему он не сказал про музей Филда?! — нахмурился Бенджамин.
— Я тебе скажу, — откликнулся дед.
И спустя несколько минут:
— Вот он!
Они вступили под сень фресок, на которых одни твари угрожали разинутой пастью другим тварям так, что захватывало дух. Рука об руку, они дивились тому, сколько плоти кануло в небытие, изумлённо таращили глаза на вызволенные из недр земли и заново собранные скелеты. Любопытство одного шагало бок о бок с любопытством другого. Восторги юного вызывали давно забытую восторженность у пожилого.
— Посмотри, дедушка. Ты видел здесь хоть кого-нибудь из Грин-тауна?
— Только ты да я, Бенджамин.
— Единственные из наших, кого я помню, — мальчик перешёл на шёпот, — это мама и папа…
Во избежание сантиментов, дедушка быстро перехватил инициативу:
— Уж им-то здесь наверняка нравилось, сынок. А вот, посмотри-ка сюда!
Они зашагали дальше, изумлённые, потрясённые, ошеломлённые жемчужиной в коллекции кошмаров, запечатлённых Чарльзом Р. Найтом[1].
— Он — поэт с кистью, — сказал дедушка, балансируя на краю Большого каньона Времени. — Шекспир фресковой живописи. А ну-ка, Бенджамин, где тот большой пёс Рекс, о котором ты так мечтаешь?
— Этот небоскрёб и есть он?!
Над ними вздымалась колоссальная фигура. Они вприглядку подбирали неслышные мелодии на длинном ожерелье-ксилофоне из костей.
— Лестницу бы сюда.
— Чтобы вскарабкаться по ней, словно безумный дантист, и попросить пошире открыть ротик?
— Деда, он что, ухмыляется?
— Как моя тёща на нашей свадьбе. Хочешь, посажу тебя на плечи, Бен?
— А можно?
У дедушки на плечах Бенджамин, затаив дыхание, прикоснулся к… древней Улыбке.
Потом, словно что-то было неладно, притронулся к своим губам, дёснам и зубам.
— Засунь голову в пасть, сынок, — предложил дед, — посмотрим, откусит или нет.
Шли недели, бежало лето, росли стопки книг. В комнате Бенджамина расстилались наброски — чертежи костей, стоматологические карты юрского и мелового периодов.
— Сюда бы ещё «Отче Наш», — задумчиво сказал дедушка. — А это что такое?
— Убийственные картины мистера Найта, который зрит сквозь время и зарисовывает увиденное!
И тут в окно верхнего этажа ударился камушек.
— Эй! — кричали снизу голоса. — Бен!
Бен подошёл к окну, поднял его и прокричал сквозь сетку:
— Чего надо?
Это оказался один из мальчишек с лужайки.
— Где ты пропадаешь неделями, Бен? Пойдём купаться.
— Больно нужно, — ответил Бен.
— Потом пойдём к Джиму делать мороженое.
— Больно нужно! — Бен захлопнул окно и, обернувшись, увидел изумлённого деда.
— Я думал, банановое мороженое сводит тебя с ума, — сказал старик. — Сколько недель ты сидишь взаперти. Бог тебе в помощь.
Дедушка пошарил в карманах, отложил какие-то бумаги и отыскал объявление.
— Я знаю, что с тобой делать. Читай!
ВОСКРЕСНАЯ ПРОПОВЕДЬ. ПЕРВАЯ БАПТИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ.
В 10:00. У НАС В ГОСТЯХ ПРОПОВЕДНИК ЭЛСВОРТ КЛЮ.
ПРОПОВЕДЬ «ГОДЫ ДО АДАМА, ВРЕМЕНА ДО ЕВЫ»
— Ух ты! — воскликнул Бенджамин. — Это то, что я думаю? Мы можем пойти?
— Вот твоя шляпа. Куда торопиться! — сказал дед.
Так как день был не воскресный, ожидание тянулось долго. Но рано утром в воскресенье Бен потащил деда в Первую баптистскую церковь.
А там, конечно же, Укротитель страшилищ преподобный Клю сдобрил свою проповедь бегемотами, охотился на китов, вылавливал левиафанов, изучал бездны и под конец пригнал громыхающее стадо, если не динозавров, то их ближайшую родню, изрыгающую серу! И все они ждут не дождутся в своих огнедышащих ямах, когда к ним на восхитительную раскалённую жаровню посыплются христианские мальчики.
Во всяком случае, так показалось Бенджамину, который смирно просидел первый в своей жизни церковный час. Глаза у него не слипались, рот не зевал.
Преподобный Клю, заметив лучезарную улыбку и горящие глаза мальчика, иногда поглядывал на него по мере того, как отслеживал генеалогию зверья с Люцифером — чёрным пастухом во главе своры.
После полудня выпущенные из Бестиария прихожане ещё дымились от головокружительного катания по Аду. Они неуверенно переступали с ноги на ногу и щурились на солнце после того, как узнали о допотопных мясорубках больше, чем хотелось. Все, кроме Бенджамина, который открыл для себя преподобного, оглушённого собственным красноречием, и орудовал рукой как рукояткой насоса в надежде, что из уст божьего человека хлынет новая порция звериных чудес.
— Преподобный отец, чудища! Вот здорово!
— Всё же не нужно ставить свечки чудовищам как людям, — молвил преподобный, старясь не сбить проповедь с пути истинного.
Бенджамин не сдавался.
— Мне понравились ваши слова про исполнение желаний. Это правда?
Преподобный чуть не вздрогнул от мальчишечьего взгляда, пылающего, как сигнальная ракета.
— Что именно?..
— Ну, если кому-то ужасно хочется, чтобы что-то произошло, то оно происходит? — пояснил Бенджамин.
— Если, — встрял дед, чтобы спасти преподобного от своего отпрыска, — если ты жертвуешь бедным, правильно молишься, аккуратно делаешь уроки, убираешь свою комнату…
1
Чарльз Роберт Найт (1874–1953) — американский художник и иллюстратор, известный тем, что реконструировал внешний вид доисторических животных, в частности динозавров. —