– Теперь можно и баньку протопить, – сказала Аполлинария Ивановна и шустро пошла готовить дровишки.
Впервые в своей жизни они мылись в бане, Аполлинария Ивановна парила их по очереди веничком, терла мочалкой и приговаривала, что именно из-за того, что они не моются, у них такая грубая кожа.
Она видела, что мужчинам понравилось мыться в баньке, ведь у них было принято очищаться только щетиной хрюка. А тут их разморило от жары, каждый еле доплелся до своей кровати.
Аполлинария Ивановна парила, терла мочалкой бока и видела, что у стрекозоглазых есть половой орган, очень похожий на обычный мужской, только он был как будто завернут в кожаный чехол. Юран принимал ее прикосновения с негой и его орган не реагировал на Аполлинарию. У Линда тоже не было никакой реакции на прикосновения Аполлинарии. А вот у Старха и Зураха он немного увеличивался в размере и из-под слоя кожи появлялся розоватый кончик. Когда она это заметила, то окатила их холодной водой и отправила спать.
«Еще будут они мне тут свои концы показывать» – думала старушка. Аполлинария Ивановна всю жизнь прожила с одним мужем, была ему верна. А вот он погуливал, даже у него на стороне родилась дочь.
«Хотя я сейчас молодая женщина – вдруг подумала она и смутилась. – Чего же это я с мужиками в баню пошла»?!
Линд
Юран спал спокойным крепким сном. Старх и Зурах спали тоже, но им снилась Аполлинария. И сны были похожими, каждому снилось, что он притрагивается к мягкой коже женщины и ласкает ее. Поэтому временами оба сладко стонали. Линд же после баньки уснул, но проснулся буквально через несколько минут. Он стал думать, что его час Пси приближается, осталось совсем немного и ему нужно будет идти заканчивать свой путь. Он прожил спокойную жизнь. Никогда не входил ни в чей милый круг. Работал с растениями, изучал их, размножал пригодные для пищи и уничтожал ядовитые. По странному стечению обстоятельств, женщина с чужой планеты вдруг приняла его в милый круг. Он не познал лона женщины за свою жизнь ни разу. Сегодня, когда Аполлинария его парила и мыла спину и бока, он большим усилием воли сдерживал свой половой орган от позора. Так он считал. Нельзя хотеть женщину перед часом Пси. А он хотел, так сильно хотел, что не мог сейчас спокойно спать.
Линд прислушался, почему так долго нет из баньки женщины? Или она уже спит. Он решил спустится со второго этажа и посмотреть. Вдруг ей снова стало плохо. Ее спальное место было пусто. Линд вышел на участок. И тут тихо, уже темно. «Надо попросить, чтобы электронщики светодиоды сделали по периметру и заграждение тоже не помешает» – подумал Линд и пошел к баньке. Там он услышал, что Аполлинария Ивановна что-то делает. «Неужели она все еще моется?» – подумал Линд и осторожно приоткрыл дверь.
– Кто тут? – испуганно спросила женщина.
– Линд.
– Что случилось, солнышко? Или еще захотел попариться? Так пар закончился и воду я уже на постирушки извела.
– Нет, я просто хотел узнать почему ты так долго.
– Бельишко стираю, а то все грязное ведь стало уже. Я сейчас уже.
Вдруг Линд осмелел, зашел в баньку, закрыл дверь и прерывающимся голосом сказал:
– Аполлинария Ивановна, у меня приближается час Пси, скоро меня не станет, а я никогда не прикасался к женскому телу, разреши потрогать твою кожу.
Аполлинария растерянно смотрела на стрекозоглазого мужчину. Потом взяла мокрое полотенце и замахнулась на него.
– Ну-ка иди прочь, то же мне трогальщик.
– Не гони, – в больших стрекозиных глазах была тоска, при чем жуткая. – Мне не нужно многого, я только прикоснуться к телу прошу разрешить.
Аполлинария Ивановна вдруг вспомнила, а ведь она всех их трогала, терла мыла, а они ни один не прикоснулись к ней.
– Ну потрогай, – разрешила она и устало опустилась на банную лавочку. Он встал перед ней на колени и несмело прикоснулся к руке, провел от кисти к плечу, легко невесомо. Коснулся плеча, провел рукой по спине. Спустился к бедру, по изгибу бедра до колена, от колена до щиколотки. Потрогал пальцы на ногах. Стал двигаться по внутренней стороне ноги выше. Перед лоном остановился, вопросительно посмотрел на Аполлинарию. Она отрицательно мотнула головой. Тогда он дотронулся до шеи, и скользящим движением спустился к груди, снова вопросительно посмотрел на женщину. Она тоже пристально смотрела на него. Он легко коснулся груди. Женщина застонала. Он сжал горошину соска и вдруг сильно напрягся. Снова поднял на нее свои стрекозиные глаза. Наклонился и лизнул сосок. Аполлинария снова застонала. Тогда он стал целовать ее тело уже не разбирая: груди, ноги, живот, не заметил, как коснулся бугорка у входа в лоно. Женщина мелко задрожала и прижала его голову сильнее к лону. Он понял, что она возбуждена, как и он. Линд уже не скрывал своего возбуждения, его половой орган давно вышел из кожаного чехла и теперь был увеличен в размерах. Аполлинария стала тоже гладить его тело руками и дотронулась до его органа. В это время он ввел язык в ее лоно и стал производить поступательные движения. Женщина затрепетала, выгнулась и сжала его орган сильнее, он толкнулся в ее руку, они одновременно достигли оргазма. Линд излился на пол баньки, но продолжал ласкать женщину. Аполлинария все еще сотрясалась в сладких судорогах. Когда она затихла, Линд отстранился от нее. Он не мог поверить в случившееся. Аполлинария тоже смотрела на него испуганно. Ведь в ее жизни уже давным-давно не было мужчины.