– На западе?
– На западе.
– Скотину?
– Скотину.
– Ночью украли?
– Ночью.
Его величество бросил на гонцов хмурый взгляд:
– Если вы не перестанете изображать эхо, то ваши родственники сегодня же получат письма с соболезнованиями по поводу вашей безвременной кончины!
Гонцы не казались слишком испуганными подобной перспективой, но все-таки один из них вздохнул и заговорил ломающимся юношеским голоском:
– Воры были очень ловкими. Никто ничего не слышал.
– Три коровы?
– Да, ваше величество, – в этот раз юноша не решился изображать эхо.
– Три коровы, пять лошадей, четыре козы – и никто ничего не слышал. Можно только радоваться крепкому и здоровому сну моих подданных! Если так пойдет дальше, то украдут весь наш провиант!
– Говорят, – осторожно начал второй гонец, – что это люди из герцогства.
Правитель даже подскочил на месте:
– Что?! Люди герцога?!
Гонцы попятились, уныло кивая. Увы, но им пришлось произнести слово, которое доводило его величество до белого каления. Три года назад человек по имени Воррен воспротивился приказам герцога, собрал несколько тысяч приверженцев и основал почти на границе герцогства независимое государствоЭлизий. Герцог, будучи если не кротким, то миролюбивым, до сих пор ограничивался тем, что метал в самозванцев словесные громы и молнии. Воррен всячески подражал противнику. Не верил, что кражи совершаются по приказу герцога. Поэтому очередное происшествие вывело его из себя.
Один из юношей тихонько закашлялся: не смел говорить, но намекал, что неплохо бы усталых и голодных гонцов отпустить.
– Да, конечно, – ответил правитель. – Можете идти.
Не успели закрыться двери, как в них проскользнул первый камердинер.
– Да, я решился, – правитель сделал величественный жест, посмотрел на свой ночной наряд и раздраженно махнул рукой. – У меня есть для вас задание, почтеннейший Редрик. Пошлите кого-нибудь для ревизии западного приграничья. Жалобы оттуда невыносимы. Я всегда не терпел герцога, однако его обвиняют в стольких прегрешениях, что у меня возникли подозрения. Пошлите… да-да, пошлите самого неудачливого и плохонького рыцаря, чтобы сам собой не затеялся серьезный конфликт.
Камердинер позволил себе изумленно приподнять брови.
– Конечно же плохонького, – упрямо кивнул правитель. – Вполне возможно, что его убьют или захватят в плен, а я не желаю терять умелых солдат. И вот еще… не давайте ему хорошего оружия, пусть идет налегке, без лат. Коня я тоже не хочу терять, разве что конь будет принадлежать этому идиоту.
Приказ спустили вниз по цепочек начальников и начальничков. Последний из них, помощник начальника стражи и по совместительству помощник начальника вооруженными силами (в крохотном Элизии на все должности не хватало людей), почесал затылок с искренним неодобрением:
– Плохонького. А чем плохонький виноват? Ох, грехи мои тяжкие. Эй, кто там? Отыщите Маркуса! Да-да, Маркуса. И побыстрее.
Побыстрее не вышло. В дверь постучали только через час. За это время нетерпеливый правитель уже три раза прислал курьера.
– Вот и я, – добродушно произнес Маркус.
Помощник начальника встретил щуплого невысокого рыцаря скептическим взглядом:
– Эге… Так-так… Ну что ж, возьми какой-нибудь мечишко, харчей на пару дней и топай к западной границе.
Оба бросили задумчивый взгляд в окно: с третьего этажа дворца правителя западная граница была бы как на ладони, не заслоняй ее небольшой лесок.
– Вот бумага с полномочиями ревизора. Изучишь, что там творится.
– Вот те на! А почему я? – Маркус почесал затылок, ероша рыжеватые с сединой волосы. – Это какая-то ошибка, сроду не был ревизором. И на западной границе еще не бывал.
– Все когда-то впервые бывают кем-то и где-то, – не слишком внятно объяснил помощник начальника. – Я занят. До свидания, – добавил он не слишком уверенно.
– До свидания, – пробормотал Маркус со вздохом, но сам себе пожаловался:
"Ну и влип!"
Он и в армию Элизия нанялся только потому, что эта страна сроду не вела никаких воен. Поэтому у новичка не слишком допытывались, откуда он явился. А ведь, как это не покажется нелепым, дом его был на территории герцогства, и каждую субботу Маркус пересекал границу, чтобы на выходные воссоединиться с женой. Обычно на это смотрели сквозь пальцы, однако как ревизор он может вызвать массу неприязненных чувств и по эту и по ту сторону границы. И прости-прощай спокойная жизнь! А то и вообще – жизнь.
– Я требую оруженосца! – печальные мысли сделали застенчивого рыцаря предприимчивым.
– Что за оружие он будет нести? – насмешливо спросил помощник начальника.
– Мой меч! – проворчал Маркус. – Мне полагается оруженосец. Иначе я не двинусь с места.
"А пока напишу письмо Бетти. Сам не посмею взглянуть ей в глаза. Ведь она может заплакать! А я так надеялся на отпуск, чтобы неделю отдохнуть в нашем уютном доме".
Следующий час прошел в непрестанных уговорах. С одной стороны убеждали Маркуса (то и дело отрывая его от письма), чтобы он отказался от своего ослиного упрямства и отправился в путь один. Одновременно пытались уговорить кого-то сопровождать маленького рыцаря. Желающие идти на западную границу находились легко (ведь до нее рукой подать, приятная прогулка), но, узнав, чьим оруженосцем придется быть, тут же исчезали. Через два часа, когда письмо Маркуса было закончено, нашелся несчастный, который из-за своего могучего сложения и высокого роста не смог незаметно скрыться.
– Ничего, Ронни, – похлопали его по мощному плечу, – все будет в порядке.
И Ронни, вздыхая, побрел к своему рыцарю. Маркус сидел у дворцовых ворот и выглядел еще меньше и худощавее, чем обычно. Ронни выпучил голубые глаза и открыл рот: он был наслышан о Маркусе, но такого подвоха не ожидал.
– Как тебя зовут? – спросил Маркус.
– Ронни.
– Неси мой меч и шагай вперед.
– Какой меч и куда вперед?
– Пока шагай в арсенал, где найдем меч, а затем в какую-нибудь таверну. Не помешает подкрепиться.
Ронни заулыбался: ближайшее будущее его устраивало. Этот рыцарь думает не только о сражениях, но и о еде. Но когда они подошли к арсеналу, оруженосца ожидал новый удар.
– Чертовы двери, – пробурчал Маркус, изо всех сил пытаясь открыть хотя бы одну окованную железом створку. Дверь даже не дрогнула. Маленький рыцарь навалился всем телом, но все было напрасно. "Оруженосец!" – осенило его, и он обернулся к Ронни:
– Ты обязан открывать передо мною двери!
Лицо оруженосца и так уже вытянулось от огорчения, но теперь он вскипел и так ударил по двери, что одна из створок, раскачавшись, задела Маркуса и зашвырнула его внутрь, словно котенка. Боль в спине отвлекла маленького рыцаря от обычной головной боли, которая непременно возникала у него при виде оружия и военного снаряжения. Потирая поясницу, он посмотрел налево и увидел множество лат, кольчуг и шлемов. Тихо поохивая, он посмотрел направо, где обнаружил богатую коллекцию мечей, топоров, дротиков, копий, луков и прочего наступательного оружия. Головная боль усилилась, и Маркус обернулся к Ронни: