Волшебница – это чудо-чудное, танцующее среди цветов на восходе солнца в сиреневом тумане. Из-за этого тумана никто ее не может рассмотреть, но все говорят, что потрясающе красива. За один ее взгляд, за одно прикосновение нежной руки можно отдать все. И многие слишком легко отдают ей душу.
Волшебница – это летучая женщина. Как только все заснут и взойдет луна, она летит на метле исследовать мир. Исследует даже самое опасное. На Лысой Горе встречает таких же исследовательниц, которые, нетерпеливо отмахиваясь от типа с рогами и запахом серы, улетают далеко-далеко выше радуги. Они хотят знать слишком много. А это очень опасно, разве не так?
Волшебница – это старая женщина, живущая в доме на лапах. Где-то в лесу. Очень странная и не слишком приятная особа. Кто сказал, что ее избушка – на курьих ножках. А на драконьих не хотите?
Она всегда другая.
Вы чувствуете себя почти уверенно в своем маленьком, хорошо знакомом мирке. Здесь два и два в сумме дают четыре, все учат это в школе. А камень всегда остается камнем, дерево – деревом, вода – водой. Вы знаете себя и знаете свой мир. И уверены, железно уверены, что рядом толпы таких же уверенных, как вы. Знаете, что говорить в каждой ситуации, как и когда поступать. Как любить, как ненавидеть, как быть равнодушной.
А волшебница взлетает в небо и раздумывает: а не стащить ли сегодня Луну?
И что же?
В первый раз я влюбилась год назад.
Изучала фотографию. Была она моим королевством. Просиживала целыми часами, творя фотографии в сотнях разных настроений в зависимости от настроения своего. Отличия были почти незаметны, многие их не видели. Подробности легко прозевать: изгиб брови, уголок рта, блеск глаз, тень в фоне.
Любимого увидела на дискотеке, танцевал, изгибаясь, как змея. Хотя подруг я часами тренировала, как привлечь к себе внимание, к нему подошла сама.
Учился на юридическом. Как большинство юристов, был суеверным. Много раз просил, чтобы я ему погадала на картах. В первый и последний раз я согласилась в тот день, когда снял с меня юбку-шотландку и темный мохнатый свитер. Сидели мы у столика в комнате общежития, на подоконнике горели свечи. О них – для настроения – позаботился он, я никогда не обращала на подобные мелочи внимание.
Разложила карты, переложила, рассыпала. Никогда не прочитывала таро так, как это делали "колдуньи" из объявлений в газетах. Для меня карты были только фонарями, показывающими дорогу. Остальное должна была добавить сама.
Вместо семи открыла шесть карт. И уже знала, что об этом единственном согласии погадать ему буду жалеть до конца жизни. Лгала. Лгала, как не лгала никогда. Бесстыдно, упрямо. Говорила "феху" (богатство), хотя видела "турисаз" (шип). Видела "наутиз" (принуждение), говорила "вуньо" (блаженство). И, в конце концов, "эйваз". Символ тишины, магии и смерти.
Привязывая красную ленту на его руку, прошептала ему прямо в глаза, что будет счастлив. Правды сказать не могла.
Нельзя увести с дороги смерти, даже если каким-то чудом ее увидишь. Такое вмешательство в силы, над которыми мы властны, всегда ведет к трагедии. Именно уверенность, что она имеет право безоглядно менять чужую и свою жизнь, убила мою маму. Перед смертью потребовала от меня клятвы, что никогда не буду пробовать таким образом противодействовать смерти.
Но в этот раз я все же попыталась.
Я погасила свечи, зажгла благовония и села перед моим любимым на пол. Приказала ему опуститься на колени. Подчинился без слов. Закрыла глаза. Не произносила странных заклинаний, не кричала. Только на его лбу, едва касаясь, чтобы не понял, нарисовала ногтем символ правды и совершенства.
Когда поцеловал меня и сказал, что никогда не было ему так хорошо, я улыбнулась. Улыбалась и потом, когда ушел. Волшебницы не в силах плакать.
Он погиб через два дня в аварии.
* * *
Ингигерда очнулась. Впервые пришла ей в голову мысль: "А кто каждый из них?"
Но спросить было невозможно. Бравый Маркус говорил с самым вызывающим видом:
– Хозяйка, вы принимаете вещи в заклад?
– Иногда, – ответила Мартина. – А вы, уважаемый, что же, поиздержались в дороге?
– Можно сказать и так. Я хочу заложить у вас мою смерть.
Ронни округлил глаза. Слишком мало знал своего рыцаря, чтобы понять его слова.
– Э нет, – возразила Мартина. – Под залог смерти я не дам и ломаной монетки. Но вы можете сделать ставку. Правда, сейчас плохой курс, и за одну монету получите всего три.
– Если выживу?
– Если не понадобиться выживать. А если выживете, то получите пять за одну.
Маркус улыбнулся:
– Ну-у, это смех, а не ставки! Хотя бы восемь.
– Было и десять, но в те времена, когда не слышали о бездухах!
Озадаченный Ронни умоляюще посмотрел на Мартину:
– Вы шутите? Скажите, что вы шутите!
– Какие шутки? Мне предлагают деньги, и я от них откажусь?
– Практичная хозяюшка, – усмехнулся Иво. – Она не знает, что прогадала бы. Маркус не из тех, кто погибает.
– Это Маркус? – одними губами спросил Айвен.
– Да, – так же беззвучно ответил Иво.
– Тогда все в сборе, – эти слова Айвен выговорил вслух, и их услышали.
– Все? – сердито спросил Маркус. – Что вы хотите этим сказать, мастер маг? И прежде всего, объяснитесь со мной!
Суровая Ингигерда покачала головой:
– Ай, неладно! Не нужно разжигать распрю из нелепости. Леди Элизабет, не дело было обвинять нашего доброго мага в том, в чем его никто не может обвинить! Разве не вы первая начали говорить нам, что мастер Айвен – ваш муж? Он-то ничего не помнил.
– Леди Элизабет сказала то же самое и самому мастеру Айвену, – подтвердила Мартина. – Он ведь не помнил никого из своего прошлого. Кроме Тилли, – добавила она еле слышно.
– Не будем ссориться, – сказал Готфрид. – Во всем происходящем столько путаницы. Может быть, это злое влияние бездухов? Но ты сказал: "Все в сборе"? Что это значит, Айвен?
– И сам не знаю, – пожал тот плечами. – Все собрались. Мы ведь куда-то должны отправиться? Или мне только кажется? Или я сам себе кажусь? И не просто кажусь, а странно кажусь.
– Не запутывай нас, – мрачно сказал Иво. – Мальчишке, который в опасности, сейчас пострашнее чем нам. Ты вот говоришь, что можешь стать троллем. Ну и что, что тролль? А он может погибнуть. Ему нельзя идти в пещеру.
– В какую пещеру?
– Если бы я знал! Но он знает, нужно всего лишь отговорить его.
– Тогда в путь!
– Пока мы будем добираться до Леса, Ивар давно сгинет в пещере, – внушительно сказала Ингигерда. – Я пошлю ему помощника.
Она подошла к дверям и властно крикнула:
– Эй, пристяжной, ко мне! Иди сюда, мой птенчик.
"Птенчик" строптиво щелкнул хвостом и зашипел.
12
Горн сказал, что добраться до Каменного Холма Ивар должен сегодня около полудня. Придется идти с такой же скоростью, как вчера и днем ранее. Теперь понятно, почему Горн учил его быстро ходить по рощам и лугам, окружавшим их деревню. Спасибо чародею, Ивар не чувствует себя усталым, хотя путь за его спиной остался неблизкий. А сегодня утром у него даже впечатление, что мог бы взлететь, если бы только захотел. Но пока не хотел. Сомнения исчезли. Еще вчера знал, что не может вернуться в деревню, не выполнив Задания, потому что его попросту не примут. А сегодня Ивар уже мечтал о таинственной пещере и Кристалле.